Алмаз

— Ну же, — уговаривала, — ты такое еще не пробовала. Сержик плохого не прод… — покосилась на меня и дальше обе говорили намеками, — …не посоветует.

— Лучше …той?

— Сносит крышу.

Поколебавшись, та все-таки взяла белую таблетку и проглотила ее, запивая водой (ну я так думала) из маленькой бутылочки, так же предоставленной заботливой подругой.

— Когда подействует? — поинтересовалась.

— Скоро, — подхватила девушку под руку, — уже на танцполе вставит, — и за тусовщицами захлопнулась дверь.

Не надо быть гением, чтобы догадаться что ни приняли. Чувствовала себя Алисой в Зазеркалье, где всё не то, чем кажется. На вид милые девушки, а на деле …

Даже не успела закончить мысль, как снов кто-то вошел. С опушенной головой, словно вжатой в шею, я могла только слышать незнакомку. Неспешное цоканье каблуков — и она встала рядом со мной. Разглядела красные туфли на огромной шпильке, и с горечью подумала, что мне на таких никогда не научиться ходить. Просто не дано.

Я не могла вечно прятаться в туалете, пора было возвращаться. Хотелось найти Костю и уговорить уехать. Мечтала оказаться в нашей уютной квартире. Здесь всё чужое, холодное, порой отталкивающее.

Убрала руки из-под струи воды и кран автоматически отключился. В помещении повисла неестественная тишина. Подняла голову, изучая свое отражение в зеркале — хотела узнать, насколько сильно пострадал макияж. Но Оля использовала дорогую профессиональную косметику, и он остался в приемлемом виде.

Поправила прилипшие к лицу мокрые пряди волос и зацепилась взглядом за соседнее отражение. Не поверила зеркалу и повернула голову к стоящей слева девушке — Корина собственной персоной.

Не смогла удержаться и не воспользоваться возможностью, чтобы не рассмотреть ее. Старалась понять, что в ней могло привлечь Костю, заставить влюбиться в нее. Ведь мы с ней были так не похожи: она высокая, наверное, ростом с Костю, я же доставала ему только до плеча; она брюнетка, я — блондинка; у нее белоснежная кожа без каких-либо изъянов, а на моей же все еще держался островной загар и подаренные солнцем мелкие веснушки.

Различия касались не только внешности. Я была наслышана о ее характере, и уже из этого делала вывод, что если бы жизни свела нас не в контексте Кости, мы бы точно никогда не стали подругами — наши взгляды на мир отличались кардинально.

Так мы и стояли: я разглядывала Корину, а она — меня. Ее степенный взгляд скользнул вниз, и губы изогнулись в горькой усмешке. Я озадаченно опустила глаза, гадая, что так привлекло ее внимание.

— Красивая тату, — отметила прежде, чем я успела сообразить, что она разглядывает изображение крыла на моем предплечье.

Вот так она решила завязать знакомство — с комплемента?

— Спасибо, — ответила скорей по привычке. Говорить с Кориной не хотелось.

— Он тебе разрешил? — задала та странный вопрос.

Смотрела в ее темные глаза, кажется карие, и не видела в них ненависти, презрения или надменности — всё то, что обычно испытывает бывшая девушка, столкнувшись с нынешней. Но я исходила из соображений, что Корина любила Костю, а это было не так, поэтому сейчас мне было сложно понять, что она чувствует. Разочарование, что упустила гарант безбедной жизни?

— Это мое решение и мое тело, — подумала, что она намекает на то, что Костя не приемлет тату на женщинах, хотя я этого от него не слышала. Более того, именно по его инициативе была сделана моя первая тату. Но Кориной знать это было не обязательно. — Почему он должен мне разрешать или запрещать?

Она молча пожала плечами, будто сама не знала ответа.

— Мне он не разрешил, — достала из сумочки помаду и, поддавшись вперед к зеркалу, обвила губы алой помадой.

Что она хотела этим сказать? Теперь я буду ломать голову над ее словами.

— Возможно, это не просто тату, а некий символ?

Почему я веду с ней дружескую беседу? Надо послать ее в одном всем известном направлении и оставить и дальше размалевывать свое лицо этой вызывающей красной помадой.

— Вот именно, — подушечкой пальца убрала излишки помады, что не правильно легла в уголке губ, и повернулась ко мне: — Это символ доверия, привязанности, любви, — и я готова была поклясться, что на мгновение на ее лице отразилась боль, — но ко мне он этих чувств не испытывал.

Эта особо начинала бесить меня! Что за игру она затеяла? Зачем она пытается меня убедить, что Костя ее не любил?

— Как будто ты испытывала, — раздраженно бросила, едва вынося ее присутствие. — Думала, ты любишь только деньги.

— И их тоже, — не стала лукавить. — Мне нравился Костя, мне нравился секс с ним и, конечно же, его деньги.

О боже! Она и правда любила Костю! Возможно, некой извращенной любовь, видя в нем источник комфортной и безбедной жизни, но любила.

— Если тебе всё так нравилось, — старалась не зацикливаться на словах о сексе, хотя было трудно абстрагироваться, — почему ты не поборолась за это?

— Да брось, — бросила помаду в сумочку. — Зачем? Ползать на коленях и вымаливать прощение? — разглядывала свое лицо в зеркало то с одной, то с другой стороны. — Проще найти другого. Не вижу смысл держаться за старое.