Читаем Алмаз полностью

Алмаз

— А зачем я тогда спросил твое имя? — в мгновение ока он оказался передо мной, как будто был готов в любой момент возвратиться. — Пришел в кафе, где ты работаешь? — теперь наступал. — Предложил сняться в клипе? Ломал голову над подарками и сюрпризами для тебя? Зачем? На все это один ответ. Ты безумно, умопомрачительно, невероятно, невозможно, бесповоротно, нестерпимо, — перечислял он, а я изнемогала в ожидании.

— Хватит игр!

— …мне нравишься, — закончил Костя.

Ну почему эта фраза перечеркивает все его косяки? Нельзя быть такой слабой, и сдаваться после пары слов. Это неправильно. Неразумно. Похоже на…

Я молчала, не зная как поступить.

— Ты что-то хочешь мне сказать, Марго? — подталкивал меня к признаниям. Снова играл.

— Да, Кит, — я положила руки ему на грудь, разглаживая несуществующие складки на рубашке. — Ты — подлый манипулятор.

— Целуй уже, малышка, — коварно подначивал, но я не спешила делать это, и как могла, тянула время. — Ты же хочешь это, — шептал, как чертенок, склоняя к греху, — всего один шажок с твоей стороны, и я покрою поцелуями все твое тело… медленно… нежно…

— Ненавижу тебя, — жалобно простонала, опьяненная его словами. Как же я хотела получить от него все то, что он предлагал.

— Тебе же понравилось в прошлый раз. Ты ведь хочешь ощутить это вновь?

Он пустил вход козырь, вероломно воскресив в моей памяти тот момент первого нашего поцелуя и все те эмоции, что тот вызвал. Я больше не могла сопротивляться парню и бороться с собой, и поцеловала его.

Костя никак не отреагировал, он до сих пор ждал первых шагов от меня. Новое прикосновение — и его губы изогнулись в улыбку.

— Так-то лучше, детка, — прошептал Костя, и его руки легли на мою спину.

Ладони медленно путешествовали от поясницы до самых плеч, словно рисуя невидимые узоры, вызывая желание изгибаться, как ластящаяся кошка. Я закрывала глаза от удовольствия и трепета каждый раз, когда кончики его пальцев, точно как те самые подаренные им бабочки, порхали по моей шее. Поистине, он был музыкантом, а я — инструментом в его руках, который отзывался на каждое прикосновение. И существовало одно лишь отличие: зарождалась не мелодия, а… Любовь?

Эта мысль, даже само слово, испугали меня, я оттолкнула Костю и захлопнула дверь, оставив парня за порогом. В голове и душе разразился настоящий кавардак. Рука так и осталась сжимать дверную ручку.

— Так теперь ты говоришь мне «да»? — послышалось за дверью после недолгой паузы. — Ты простила меня?

— Нет!

— Все еще согласна сниматься в клипе?

— Да.

— А еще один поцелуй?

— Нет!

— А в щеку?

— Нет.

— Крепкие объятия? — пытал Костя счастье.

Как и в жизни, сейчас мы стояли по разные стороны: он — на сцене, с головой уходя в творчество, а я — среди четырех стен обыденности, но, тем не менее, удовлетворяющей мои запросы. Я была счастлива тем, что имела, и не тянулась туда, откуда потом будет больно падать.

— Марго? — позвал Костя, когда я была уверена, что он уже давно ушел, и только я одна стою, оперевшись плечом о дверь. Сомневалась, отвечать ли или пусть думает, что отправилась спать.

— Да? — неуверенно отозвалась.

— Можно я кое-что тебе прочитаю? — осторожно спросил он. — На этот раз из своего.

— Прямо сейчас?

— Когда слова просятся, их нельзя умалчивать.

— Тогда не умалчивай, — приложила ладонь к холодному металлу двери, желая таким глупым способом быть как можно ближе к парню.

Почти друзья в лучах заката,

Почти любовники в ночи.

Почти близки. И без возврата,

Мы одиноки, хоть кричи!

Проводим небо, что темнеет…

С истомой встретим мы рассвет!

Тепло лучей любовью греет,