Алмаз

— Просто представляю, сколько драгоценных минут своей жизни потрачу на напрасные переживания, и понимаю, что оно того не стоит. — Он положил ладони мне на лицо, и я подняла подбородок, заглядываем ему в глаза. — Ведь это время я могу провести с тобой. Всегда найдется тот, кто скажет в твой адрес что-то обидное или распустит грязную сплетню. И что теперь? Каждому ходить и доказывать, что ты не верблюд? Ты знаешь правду, я знаю. А если Вася из соседнего подъезда предпочитает верить чужим словам, а не собственным глазам, то чёрт бы с ним. Какая разница?

— Они же словно издеваются, — вся бравада ушла, и я жалостливо заскулила, — как тигра в клетке, тыкают палкой.

— Так можешь порычать, тигрица, — он встряхнул меня за плечи, задорно улыбаясь.

— На кого? — с печальной, но все же улыбкой, спросила. — Все эти трусы, прячутся за никами и автарками в интернете.

Костин взгляд поменялся. Я не раз видела этот блеск в его глаза — он опять что-то придумал. Что-то безумное и, возможно, противоречащее общепринятым нормам.

— Есть один способ снять напряжение, — он настойчиво подталкивал меня к выходу.

С фантазией у меня было плохо, и я предположила самое очевидное в моем понимании:

— Секс?

Костя рассмеялся.

— Тоже вариант, — не стал отказываться от «десерта», — но эту лечебную процедуру, если ты не против, оставим на вечер.

В гостиной он обогнал меня и, распахнув занавески, открыл дверь лоджии. В комнату ворвался осенний прохладный воздух, заставив вздрогнуть.

— Хочешь, чтобы я сиганула с балкона на радость твоим фанаткам? — скептически глянула на парня, гадая, что же он задумал.

— Не растеряла чувство юмора — это хороший признак, — словно для себя отметил, потом спокойно пояснил: — Я хочу, чтобы ты покричала.

— Что значит «покричала»? — все это напоминало головоломку.

— Вот так, — он вышел на балкон и, перегнувшись через перила, без колебаний выкрикнул куда-то вдаль — Я ЛЮБ-ЛЮ КИ-РО-ВУ МАР-ГА-РИТУ!

— Вернись немедленно! — схватила его за руку и втянула обратно в квартиру, пока перебуженные соседи не высыпали на балконы, чтобы отчитать нарушителя спокойствия. — Что это было? — уставилась на довольно улыбающегося парня.

— Эмоциональная разрядка, — буднично пояснил, и более того предложил повторить его сумасбродство. — Попробуй!

— Да ни за что! — отступила назад, чтобы он не вздумал силком вытолкнуть меня наружу. А он мог. — Я еще в своем уме, чтобы там не писали в интернете.

— Не трусь! — бессовестно подначивал засранец.

— Я не трушу, — и поглядывала на балкон через его плечо, — просто это глупо. Что это за метод такой? Все, кто слышал тебя, наверняка, подумали, что ты псих.

— Ну и пусть!

Он пребывал в какой-то эйфории, будто находился под запрещенными препаратами, и моя уверенность в идиотизме его способа снятия напряжения ослабевала.

— А что кричать-то? — оглядываясь, подошла к лоджии, пока лишь всматриваясь в окно.

— Что хочешь, — положив руки мне на талию, все-таки подтолкнул вперед. Гневно глянула на него, но тот сделал вид, что ничего не произошло.

— И «Костя — дурак» можно?

— Можно, — уже был согласен на все, лишь бы я решилась.

Я положила руки на перила. Посмотрела вниз — во дворе никого не было, потом по сторонам — соседние балконы тоже пустовали. С высоты десятого этажа оглядела гудящий от автомобильных пробок город. Обернулась к Косте, он подбадривающе кивнул. Мой личный змей-искуситель!

Нет, я не смелюсь на такое. Или осмелюсь?

Покрепче перехватила поручень, глубоко вздохнула, зажмурила глаза и громко закричала:

— Я НЕ БОЮСЬ ВАС, ЖАЛКИЕ ТРУСЫ! Я СЧАСТЛИВА И ВЫ НЕ ИСПОРТИТЕ МНЕ ЖИЗНЬ!

***

Впервые за долгое время я шла в институт в хорошем настроении. Уже и не помню, когда ходила по коридорам альма-матер, не слыша за спиной шушуканье, и не ловила на себе любопытные взгляды. Но сегодня не обращала на это никакого внимания.

Из толпы зевак, что не уставали показывать на меня пальцем, показалась Инга, и она держала курс прямо на меня. Что ей понадобилось? Испортить мне настроение?

— Рита! — услышала ее приторно-сладкий голос. Она со мной так никогда не разговаривала. — Давно не виделись, — говорила так, будто беспредельно огорчена этим фактом.

— Чего ты хочешь? — не стала тратить время и выслушивать от нее дифирамбы. Ей явно что-то от меня понадобилось, иначе она не была бы такой добренькой. — Автограф? Билеты на концерт? Пропуск за кулисы? — обычно именно с такими просьбами ко мне приставали многие наши студенты. Наверное, они думали, что я сплю на глянцевых карточках с росчерком Кости и лично составляю списки приглашенных на концерты, отсеивая тех, кто мне не нравится. А если я (не дай бог!) отказывала вопрошающим в просьбе, то меня одаривали таким взглядом, будто я вселенское зло и единственный смысл моего существования — портить им жизнь.

— Какая ты грубая, — Инга состроила из себя обиженную, и это получалось у нее плохо. Ее лицо физически не могло изобразить никакую другую эмоцию, кроме как призрение к окружающим.

Я же устала быть со всеми доброй и понимающей и прямо заявила:

— А ты лицемерная. На этом и сойдемся.