Алмаз. Апокриф от московских

У «рамштайнов» от открывшегося сверху вида на тарелку с подготовленным к трапезе гарнированным человеком свело руки на гитарных грифах. Но резким и мощным мыслепосылом Уара, возбужденного предстоящей гурманской и эстетской трапезой, перкуссиониста качнуло, словно от хука в челюсть, и раздалась наконец барабанная увертюра, подхваченная басистом.

Со словами «Прости, Алексей Кириллович!» нетрадиционные потребители торжественно повязали свои шеи белыми крахмальными салфетками. Передав управление очумевшими музыкантами сокольничему, Уар возлег на тарелку рядом с Равенлордом, обхватил его ледяными руками и задышал холодом ниже мочки уха, откинув черные пряди крашеных волос гота. Несмотря на грохот электроинструментов, он слышал участившееся биение его сердца и чувствовал сжавшуюся под руками плоть.

– Расслабься… Не бойся… тебе будет хорошо… – шепнул царевич. Губы его заскользили вдоль беззащитной донорской шеи: от мочки пирсингованного уха к вороту кипенно-белой рубахи, оборками стекавшему на грудь. Оба испытывали небывалое возбуждение. Уара затапливала нежность, рот наполнялся слюной, содержащей анестетик, и он был счастлив, что этой теплой и сладкой, трепещущей под его губами плоти он не доставит боли. А только – восторг! Только – экстаз!

Когда полубезумного от экстаза Равенлорда подняли, на его оголенной шее мерцала огоньками свечей рубиновая капля. Готы подавились стоном, а под потолком, перекрывая рев электроинструментов, разнесся крик обезумевших музыкантов, в котором смертельного ужаса было больше, чем во всех их композициях. Но, подчиняясь воле сокольничего, их руки продолжали играть, а глотки – петь. Это был самый хардовый рок в их жизни.

Один за другим отдавались донельзя возбужденные Руководители Проектов – молодая депрессивная московская плоть. И поднимались с тарелки с новым пониманием близости и долга, блистая рубиновой каплей на шее, испытывая ни с чем не сравнимый восторг самоотдачи. Оказалось, что они более всего на свете желали именно этого – отдаться. Лакей царевича подносил отпитым готам «Шато Лафит» в богемских тонкостенных бокалах и заглядывал им в глаза.

По завершении торжественного Акта Уар объявил готам, что каждый из них должен задуть одну свечу.

– Это ты хорошо придумал, правильно, – шепнул ему Бобрище, чувствуя подкатившее к горлу нутро. – Я лично дунуть уже не могу – стошнит.

Дворец погрузился во мрак. Царевич велел лакею открыть входные двери и попрощался с Руководителями Проектов до новых встреч.

– Ой, что-то мне нехорошо, – пожаловался, едва дыша, Бобрище.

– Нельзя так переедать, – согласился Уар.

– Особенно на ночь.

– А все же зря я их попросил свечи задуть, – расстроился царевич. – Эти огоньки, они похожи были на их души. И они так ярко и живо горели здесь! Горели лишь для того, чтобы растопить стеарин. Представляешь? – Уара охватило волнение. – Отдавать свой свет и тепло лишь для того, чтобы растопить этот чертов стеарин… И они сами их задули. Задуть свечу – суицид-лайт…

– Они – не сами. Это ты их попросил.

Царевич закрыл лицо руками.

– Но ты не парься. Я тебе как музыкант музыковеду скажу: ведь что за жалкая участь – своим теплом и светом всю жизнь растапливать равнодушный и беспощадный стеарин?

– Я понял: это и есть маркетинг!

С утра Москва полнилась слухами о вчерашнем приватном диковинном концерте знаменитой группы. Подозревали, что музыканты были приглашены к одному из московских олигархов. Их слышали где-то в районе Курского вокзала и на дальних подступах к нему. Поезда отправлялись с большим опозданием, потому что проводникам даже при поддержке транспортной милиции не удавалось водворить пассажиров в вагоны.

На последующем концерте в «Олимпийском» музыканты в клепаной коже были лиричны как никогда и удивили московскую публику композициями из альбома «Reise, Reise» – о рейсе, изменившемся так внезапно. У самой рампы знаменитым рокерам мерещились молодые люди в черном, с намотанными на шеи шарфами, сквозь которые пробивались красные отблески.

Двадцать девятого ноября 2004 года немецкие электророковые легенды Rammstein дали пресс-конференцию в московском музыкальном магазине «СОЮЗ» на Страстном. В конце пресс-конференции каждому участнику Rammstein вручили по именному «Золотому диску» за альбом «Mutter» (по результатам продаж в России лицензионного диска, выпущенного Universal Music Russia).

Вопросы, сыпавшиеся из зала, касались большей частью загадочного концерта на улице Казакова.

– Для кого вы играли? Вы звучали необыкновенно. Вы испытывали что-то особенное или это был обычный концерт?

Rammstein отвечали осторожно:

– Нам неважно, полностью ли это заполненный зал или небольшая аудитория. Так что это был обычный концерт. Но тем не менее мы очень рады опять выступать в России, несмотря на то что наши тексты, возможно, не очень понятны.

– В чем, по вашему мнению, секрет вашей популярности в России?

Музыканты переглянулись и ответили осторожно:

– Мы сами не можем это объяснить, для нас это тоже чудо.

С тех пор группа летала в гастрольные туры на Восток исключительно через Западное полушарие.