Алмаз — драгоценный камень

Они поужинали. Дядя Клим ушел домой. Мама потушила свет. Шурка уже давно сладко посапывал. А Толик долго еще ворочался, думал о чудесном резце, после которого сталь становится, как зеркало, строил планы, как добыть для мамы такой.

* * *

Ивас с Алексом пришли к Алене и на следующий день, и в воскресенье. Надо было обсудить вопрос, где строить халабуду. Излазили закоулки дворов, но подходящего места не нашли. А пока решили собрать материал в одном месте. Только вот где?

— Давайте я у папы спрошу, — вдруг предложила Тамара.

Побежала домой и вскоре вернулась.

— Идите, папа вас ждет.

К удивлению Иваса, дядя Сережа, Тамарин папа, оказался сговорчивым и веселым дядькой. Узнав, в чем дело, он огладил свою черную бороду, подмигнул Ивасу и повел в глубину двора.

— Вот, сложите в сарай, — сказал он. — Я уже сам подумывал: а не переселиться ли мне сюда на лето из моего дворца?

Ребята посмотрели на маленький, покосившийся от времени деревянный домик Васильченко, который дядя Сережа назвал дворцом, потом на массивный высокий сарай с толстыми стенами, сложенными: из белого камня-ракушечника, и засмеялись.

Они перенесли в сарай отобранные доски, а потом каждый день пополняли запасы строительных материалов то куском фанеры или: толя, то рейкой, найденной на стройке. Все пригодится.

Тамарин сарай стал для них чем-то вроде клуба или штаба. Здесь тихо и так хорошо думается. Родители сюда не заглядывают. Лишь иногда через широкую дверь сарая видно, как выйдет в сад с: этюдником дядя Сережа, сядет в отдалении, порисует и уйдет, помахав на прощание рукой.

Тамара с удовольствием исполняла роль хозяйки: то угостит невкусным пирогом, то чаем с чудесным хрустящим хворостом, который любила делать ее мама.

* * *

После той, первой, встречи Ивас с восхищением смотрел на отца Алены и старался как можно чаще попадаться ему на глаза. Однажды, после ожесточенного боя на улице, они с Алексом заскочили во двор Алены.

— А-а, вояки прибыли! — приветствовал их Николай Степанович. — Ну, кто кого?

— Конечно, мы, дядя Коля! — доложил Ивас. — Всех разогнали!

— Значит, победа? А покажите-ка свое прославленное оружие.

В прошлом году Ивас выменял у Женьки Кислицына на десяток пробок обломок пластмассового меча. Без ручки он никуда не годился. А Толик надел на лезвие медную трубку, расплющил ее молотком — получился большой кинжал с медной рукояткой.

— Сам рукоятку делал?… Молодец, прочно, — похвалил дядя Коля. — Только что ж она у тебя такая?… Надо бы украсить.

— А как? — заинтересовался Ивас.

— В музее был? Видел, как там рукоятки оружия разукрашены?

— Ясно, видел. Так то в музее!

— Ну и что? Все равно люди же делали. И ты сделай!

— У-у-у-у, дядя Коля. Я так не сумею.

— Пусть не так. Но чтоб красиво было. — И, видя, что Ивас сомневается, дядя Коля добавил: — Короче, договоримся так. Я сделаю одну сторону рукоятки, а ты — другую. Идет?

— Конечно, идет! — обрадовался Ивас. — А когда?

— Да хоть сейчас. Вот только Алешин пистолет посмотрю.

— Он поломанный, — уныло предупредил Алекс. — Папе в мастерской сказали: починить нельзя. У них нет такой пружины.

— Красиво сделано, — сказал дядя Коля, любуясь лучевым пистолетом. — Ну а насчет пружины… сейчас мы… по-смот-рим. — Пока он говорил это, отвертка крутнула винт, щечка рукоятки отскочила, и на ладонь упала пружинка с отломанным колечком. — Не мастера попались твоему папе, а пенкосниматели безрукие! — рассердился он. — А ну-ка, ребята, разожгите примус.

Когда примус загудел, дядя Коля взял поломанную пружинку плоскогубцами и сунул в пламя. Конец быстро накалился и стал вишневым. Не выпуская ее, дядя Коля взял другой рукой круглогубцы, крутнул размягченный конец — получилось колечко. А через минуту он вынул из банки с водой уже охлажденную синюю пружинку. Она была точно такой, как до поломки, только чуть короче. Дядя Коля вставил ее на место, щелкнул курком — из ствола вырвался тонкий луч света.

— Работает!.. Как новый! — закричали мальчишки.

— А вы дадите из него пострелять? — подходя, спросила Алена.

— Хоть каждый день! — пригласил счастливый Алекс.

— Ну а теперь возьмемся за твой кинжал, — сказал дядя Коля. — Вот смотри. Я набросал рисунок. Подойдет?

Все склонились над листком.

— Вот такая будет?! — поднял недоверчивые глаза Ивас.

— Если постараемся, — улыбнулся дядя Коля. — Да ты не робей. Знаешь, как мастера говорят? «Глаза боятся, а руки делают!»

Он зажал в тиски с мягкими алюминиевыми нагубниками рукоятку кинжала. Опилил ее личным напильником с мелкой насечкой. Прочертил стальной чертилкой тонкие косые линии так, что, перекрещиваясь, они образовали маленькие ромбики. Провел по линиям граверным резцом, который резал медь, как масло, и ромбики вдруг сразу стали выпуклыми. Наметил кернером точки, где будут просверлены отверстия и вставлены вороненые заклепки с красивыми восьмигранными головками. А в центре рукоятки, в оставшемся незаштрихованным кружке, другим резцом вырезал две красивые переплетающиеся буквы «А» и «И» — Анатолий Ивасечко.