Алмаз - камень хрупкий

— В чем дело, молодой человек? Ларсен слегка смутился, но затем неожиданно для самого себя сказал:

— Я ищу работу. Может, у вас найдется хоть какая-нибудь, пусть даже временная, работенка?

— Поль, вы слышите? У нас в программе еще не было хромого канатоходца.

Блондин нехотя улыбнулся и с деланной наивностью спросил:

— Вы кто: эквилибр, наездник, жонглер?

— Я снайпер. Могу двадцатью пятью выстрелами разбить двадцать пять летающих тарелочек. И ни одной меньше.

— Cest tres interessant! [Это очень интересно! (Фр.)] — воскликнул человек с усиками, мгновенно вскакивая с дивана и подставляя Ларсену табуретку.

— Вы, дорогой Поль, кажется, собираетесь в цирке

устроить тир?

— Нет, мосье директор, Поль знает, что такое цирк, чем дышать публик и какой сбор давайт аттракцион!

— Тарелочки — это бред, хотя вообще можно подумать над каким-нибудь эффектным номером, — задумчиво проговорил директор.

— Эврика! — опять воскликнул блондин и вскочил на табурет. — Ми будем показать партер и галерк "Вильгельм Телль двадцатого век"!

— Пожалуй, вы правы. Это может пощекотать нервы.

— Особен, если яблок будет лежать на голова полуголый tr es jolie [Очень красивая. (фр.)] девчонка!

Поль Бертье был незаурядным режиссером. Он придумывал эффектные трюки и новые номера для воздушных гимнастов, партерных акробатов и даже для знаменитого старого клоуна Чико-Чиколини.

Это он, выходец из Прованса, с чисто французской изобретательностью придумал для наездницы Генриетты Берн кольца, затянутые бумагой: пролетая сквозь них, наездница за три — четыре секунды раздевалась до возможного предела и вновь облачалась в прозрачные туники и восточные халаты.

Директор высоко ценил режиссерский талант Поля и платил ему больше, чем самому популярному цирковому артисту.

— Попрошу вас завтра в 11 часов явиться за кулисы к господину Полю Бертье, — сказал директор, поднимаясь со своего позолоченного кресла. — Он займется вами. А пока пройдите вот этим ходом в литерную ложу и посмотрите нашу программу.

Ларсен поклонился и окрыленный вышел из кабинета директора.

В коридоре тускло светила матовая лампочка, едва освещая узкий проход, заставленный старыми шкафами и каким-то, по-видимому, никому уже не нужным бутафорским хламом.

Дойдя до двери, Ларсен приоткрыл ее и инстинктивно отпрянул. Ему показалось, что на него с невероятной скоростью, шипя и стуча колесами, мчится курьерский поезд. Затем раздался гром аплодисментов, и Оскар понял, что это выступает какой-то виртуоз — звукоподражатель.

Войдя в ложу, Ларсен взглянул на арену. Там, на пестром коврике, освещенная лучами прожектора, стояла стройная женщина в сиреневом платье, расшитом черными и серебряными блестками, сверкающими при каждом ее движении.

Оголенные плечи, лицо и руки актрисы были светло-шоколадного цвета. Это была мулатка — она напомнила Ларсену одну из стюардесс, с которой он познакомился во время перелета в Конго.

Оркестр заиграл под сурдинку какую-то странную мелодию, актриса грациозно подняла обнаженную руку и прикрыла ладонью чуть приплюснутый нос и полные чувственные губы. И тотчас зазвенела "гавайская гитара", а по куполу цирка, по ложам и галерке заскользили лучи всех цветов радуги. Звуки и свет прожекторов словно переплетались, сливаясь в какой-то удивительный свето-звуковой аккорд. Но вот замерла музыка, погасли прожекторы, и оглушительный гром аплодисментов прокатился по всему цирку. Люди вскакивали со своих мест, и со всех сторон неслось: "Санга! Браво, Санга, бис!"

Мулатка улыбалась, кланялась и убегала за кулисы. А публика неистовствовала, рукоплескала и вновь и вновь вызывала Сангу.

Казалось, возбужденную толпу невозможно успокоить. Но вот из-за кулис вышел старый любимец публики рыжий клоун Чико-Чиколини с намалеванным вишневым носом и бессмысленной улыбкой, и шум постепенно утих. Он сделал двойное сальто и, подражая Санге, попытался изобразить шум паровоза, но вдруг, зацепившись одной ногой за другую, плюхнулся на тырсу. Вскочив на ноги, Чико-Чиколини застенчиво пролепетал:

— Я, кажется, чуть — чуть не упала.

Публика захохотала и тотчас же забыла о Санге.