Алмаз раджи (сборник)

Решив все же настоять на своем, я повел всех туда, где пролив, отделяющий Арос от мыса, наиболее узок, переплыл на ту сторону и поманил чернокожего за собой. Однако он знаками дал мне понять, что не умеет плавать, и, по-видимому, это было правдой. Когда и этот план провалился, нам волей-неволей пришлось вернуться домой.

Больше мы в тот день ничего сделать не могли и только еще раз попытались урезонить несчастного безумца. И снова мы обнаружили его на прежнем месте, на самой вершине горы, а при виде нас он опять пустился бежать куда глаза глядят. Тем не менее мы оставили на его излюбленном месте ужин и просторный теплый плащ. Впрочем, дождь прекратился, небо очистилось, и ночь обещала быть теплой. Мы решили, что нам следует отдохнуть до утра, ибо завтра предстояло немало дел. Поэтому мы рано разошлись по своим углам.

Я долго не мог уснуть, обдумывая план завтрашней облавы. Я хотел поставить чернокожего со стороны Песчаной бухты, чтобы он в качестве загонщика направлял дядю в сторону дома. Рори зайдет с западной стороны, а я с восточной. И чем подробнее я вспоминал рельеф острова, тем больше убеждался, что мы сможем заставить дядю спуститься в низину у бухты Арос. Если это удастся, то даже при той силе, которую ему придает безумие, ему от нас не уйти. Я особенно рассчитывал на страх, который ему внушал чернокожий, и был твердо уверен, что дядя ни за что не решится бежать в сторону человека, которого он считал восставшим из могилы мертвецом. Следовательно, об этом направлении можно было не беспокоиться.

С этим я и заснул, но только для того, чтобы вскоре очнуться под впечатлением привидевшегося мне кошмара, в котором смешались кораблекрушения, чернокожие и странные подводные приключения. Все это так на меня подействовало, что я встал с постели совершенно разбитый, спустился по лестнице и вышел из дома.

Рори и чернокожий спали в кухне, а на дворе стояла тихая звездная ночь, и лишь небольшое облачко напоминало о вчерашней буре. Близился час полного прилива, и рев Веселых Ребят далеко разносился в безветренной тишине. Никогда прежде, даже в самую страшную бурю, не казались мне их голоса такими ужасающими, и никогда еще я не прислушивался к ним с таким жутким, сковывающим душу чувством. Они казались мне воплощением трагической изнанки жизни.

Но этот бессмысленный рев и завывания не были единственными звуками, нарушавшими в ту ночь покой дремлющей природы. Я отчетливо расслышал то высокие и крикливые, то дрожащие и подавленные ноты человеческого голоса, вторившего шуму прибоя на Гребне. Я знал, что это голос моего дяди; и неописуемый страх охватил меня, страх перед могуществом мирового зла!

Я поспешил вернуться в дом и, поднявшись к себе, еще долго лежал, пытаясь избавиться от преследовавших меня мыслей. В конце концов я уснул и проснулся довольно поздно. Я поспешно оделся и сбежал вниз. В кухне никого не было. И Рори, и чернокожий уже давно ушли, и сердце мое упало. Я верил в добрые намерения старого слуги, но не мог поручиться за его благоразумие. Если он ушел из дому тайком, значит, он рассчитывал как-то помочь дяде. Но каким образом он мог ему помочь в компании с человеком, который был для дяди живым воплощением всех его страхов?

Мешкать было нельзя, иначе случится непоправимая ошибка! Я выскочил из дома и меньше чем через двадцать минут уже стоял на вершине. Дяди здесь не было. Корзина с провизией, которую мы ему оставили, была открыта, вернее, с нее была сорвана крышка, а пища разбросана по траве. Впоследствии мы убедились, что он не проглотил ни кусочка. Вокруг не было ни одного живого существа. Рассвет уже окрасил небеса, солнце горело над вершиной Бэн-Кьоу, но утесы Ароса еще лежали в тени.

– Рори! – крикнул я. – Рори!!!

Но голос мой замер вдали, а ответа не последовало. Если они действительно задумали изловить дядю, то уж, конечно, рассчитывают не на быстроту своих ног, а на проворство и ловкость, на возможность захватить его из засады или заманить в какую-то ловушку. Я помчался дальше, озираясь по сторонам, пока не оказался на холме над Песчаной бухтой. Оттуда мне были видны разбитое судно, голая полоса прибрежного песка и волны, лениво накатывавшиеся на прибрежные скалы. По другую сторону бухты тянулись поросшие мхом валуны, холмы, бугры и кочки – но нигде никого.

Вдруг солнце разом озарило весь Арос, и в следующее мгновение бродившие внизу овцы заметались, словно охваченные паникой. Затем послышался крик, и я увидел дядю, бегущего по лугу. Чернокожий гнался за ним, и прежде, чем я успел понять и сообразить в чем дело, откуда-то возник Рори, указывавший чернокожему направление, как указывают его овчаркам, гонящим овечью отару.

Я опрометью бросился вниз, чтобы вмешаться, но лучше бы я остался там, где стоял, ибо теперь я отрезал безумцу единственный путь к отступлению. Впереди у него не было ничего, кроме одинокой могилы, разбитого судна и моря в Песчаной бухте. Но, Бог свидетель, я в самом деле хотел ему помочь!