Алмаз сознания

Фокусирую сознание ещё уже и с замиранием сердца торможу полёт — я среди знакомых и милых мне природных мест. Вот среди полос тверских косматых лесов и голубых змеек рек различаю милую сердцу мою деревню. Она неправильной линией тянется на земном возвышении. Сверху видны старенькие залатанные или полудырявые крыши. Точно определяю свою печную трубу и посылаю луч сознания в чёрный квадрат. Пугливо, с карканьем разлетаются вороны. Скатываюсь сжатым воздухом с лёгким шуршанием по дымоходу. Ещё мгновение — и меня озаряет в деревенской печке золотой вспышкой. Материализуюсь и, отряхиваясь от сажи, выползаю из печного отверстия, — бородатый и босоногий, в поношенных джинсах, рубашка в клетку. Я — ученик Странника, я, наконец, — дома!..

Свой самый первый приезд (на весь тёплый сезон) в родной деревенский дом — в дом моих давно умерших деда и бабки — был связан всё ещё с магией. Ещё только начинал вмешиваться в мой духовный поиск невидимый Наставник. Но я уже параллельно экспериментировал и с молитвой. И началось моё удивительное обретение корней, природных и самобытных. И одновременно началось моё проникновение в природу вездесущего сознания.

Какое же отдохновение разлито в русской земле! Какой же духовной мощью с открытием сердца в меня вливались живительные силы! И как восхительно-сладостны были мои первые периоды отшельничества, уединённости!

Они связаны с тихой печалью, с любовной нежностью Прикосновения… Ведь здесь, в этом стареньком деревянном доме меня когда-то нянчили милые моему сердцу морщинистые старики. Они уже тогда были очень старые, а я в то время буквально ходил под стол…

Но, как оказалось, я сохранил на долгие годы и запахи сосновых или берёзовых дров, и остывшего тепла печки, и ощущение лёгкости в босых ногах от прохладного прикосновения к крашенным доскам пола, и особенную сухую опустелость чердака, — а как медово-душисто пахнет сеновал! — и удивительные микромиры крытого задворья с его порхающими бабочками и паучками в растянутой, переливающейся солнечным светом седой паутине. А какими сказочными существами казались тогда мне, малышу, домашние животные, населяющие деревенский двор: громадная мычащая корова (мычала почти сиплым басом из глубокого нутра), кудахтующие куры, квадратный повизгивающий поросёнок, строптивый гордый петух и пластичная кошка-пантера… Все они такие разные, все они умели думать, имели собственные настроения, и каждый из них был для меня в ту пору миром сознания и ежедневных открытий. Всё в этом доме мне мило, и долго мой дом пустовал…

В свой самый первый приезд в деревенский дом я очень остро почувствовал и понял, что и сам дом — живое существо!

Он впитал в себя не только сознание русских, живших некогда в нём людей, но и целых поколений. И до сих пор он сохранил свой прежний деревянный быт: деревянные ложки, прялки, санки, тележки, скалки… И только один тяжеленный, громадный утюг под угли, наверное, сделан из чугуна; да ещё самовар из меди, а всё остальное — дерево, деревянное… Одним словом — деревня! Эта Русь деревянная и являет запах моего детства и милого прошлого.

Как известно, люди умирают… Поколения сменяют поколения. Уже давно истлели тела близких родных моих стариков, но осталось их сознание. Оно передано в моей маме и давно запечатлено во мне и будет передаваться дальше и дальше сквозь века… Сознание моих предков осталось повсюду и в этом доме, который раньше казался мне громадным. А сейчас он мною воспринимается совсем небольшим, очень старым, но всё ещё живым. Признаться, мне одному в нём даже немного тесно…

Мой дом чувствует каждую перемену погоды. Он потягивается и кряхтит по утрам. У дома застарелый радикулит. Дом пошатывается от напора ветра, ворчит в непогоду, вздыхает, шумит от дождя и кашляет. Он затихает в ночи или весело свистит печной трубой в холодные вечера. Деревянный дом дышит…

А когда засыпаешь на сеновале, слышно, как в одном метре над тобой на крыше укладываются спать старые вороны. Они некоторое время переминаются когтями по жести, устало вздыхают, и можно даже подслушать их мысли…

Я обратил внимание и на землю, которую ранее совсем не замечал. Труд на ней я считал тягостным уделом бедных крестьян. Но посадил в первый приезд лук. Он быстро вырос, и вот я уже с удовольствием смакую на свежем воздухе зелёные пёрышки с чёрном хлебом и солью. Какое наслаждение! Какая простая, вкусная и полезная, русская еда! Во второй приезд уже посадил укроп, салат, петрушку и всяческую зелень. И это быстро выросло! Дальше — больше: пошли в оборот картошка, семена капусты, моркови, свеклы, бобов… И вот тебе — русские щи, свежайший, бордовый с перчинкой борщ и разные вкусности. Ну что за прелесть выдернуть прямо из земли за этакий нежный хвостик выращенную тобой оранжевую морковку; помыть её в реке и с удовольствием хрустеть витаминами!