Алмаз темной крови. Песни Драконов

— Ты не переживай так за меня, мэтр Арколь, — Сыч дотянулся до плеча мага и хлопнул по нему тяжелой, мокрой ладонью. — Думаешь, я не заметил, как ты все подколдовать что-то пытаешься, горе мое утолить. Ничего, жить буду. В счастье — это вряд ли, а в остальном… Цель у меня есть, найдутся и средства. Так что руки на себя накладывать пока погожу. За четыре жизни сперва взыскать надо. Да и за ним вот проследить не помешает, — и орк кивнул на эльфа. — Как бы он первый от позора топиться не пошел.

— Ну, не так скоро, — возразил эльф. — Наши с тобой цели не сильно разнятся. Сделаем, что сможем, а то и сверх того, не так ли, брат?

К Серебряным Ключам подъехали еще засветло; молочно-серый свет, пробивающийся сквозь иссякшие тучи, окрасил все вокруг в какие-то призрачные, тоскливые цвета. Сад старика Мираваля, промокший, ошалевший от чрезмерного количества воды как пьяница от нежданной и обильной выпивки, встретил их тишиной, редким кап-кап на дорожку с потревоженной ветки. В промозглом оцепенении застыли деревья, решетки куртин казались скелетами, с нелепой игривостью украсившими себя побегами плюща. Все цветы или плотно закрылись, или уронили мокро-пушистые головки наземь. Высокие, статные георгины тоже выглядели не лучшим образом: они явно перебрали дождевой воды, и теперь клонили свои яркие соцветья к земле, покачиваясь и тяжко вздыхая.

У самого крыльца незваных гостей встретил слуга, крепкий, высокий парень, выглядевший посмышленее обычного деревенского увальня, держащий на плече заряженный арбалет. Он неприветливо оглядел промокших, усталых путников и бросил сквозь зубы:

— Постоялый двор в Озерках. Вашим коням и получаса езды не будет.

И отвернулся, давая понять, что разговор окончен и на гостеприимство этого дома пришлые могут не рассчитывать.

— Вот что, любезный, — Сыч спрыгнул на землю, угодив прямо в изрядную лужу и щедро окатив грязными брызгами слугу. — Ты коней прими, да проследи, чтобы их вытерли насухо, суконками растерли как следует и накормили.

В руки разинувшего рот слуги легли три пары поводьев, а путники прошли на крыльцо.

— Э… куда это вы?! — парень пришел в себя и заметался, не зная куда девать насильно врученные поводья и кого звать на помощь.

— В дом, — пожав плечами, пояснил Арколь. — Согреться. Одежду просушить. И с хозяином здешним повидаться.

Они один за другим прошли в просторный холл, в котором обитатели Серебряных Ключей когда-то встречали чету Миравалей. Не сговариваясь, разом подошли к камину, и также разом обернулись на голос — резкий, насмешливый, но вполне приветливый.

— Вечер добрый, милсдари. Говорят, незваный гость хуже пьяного велигоры… Чем обязан такой чести?

Говоривший спускался по лестнице, держась за перила больше для вида, чем по надобности; вид у Арчеша Мираваля был усталый, но спокойный. Остановившись на нижней ступеньке, он оглядел своих гостей, поджал губы.

— Так-так. Я разумею, милсдари, никто из нас уже не торопится. А посему отправляйтесь-ка вы по комнатам, переоденьтесь, обсушитесь… сейчас прикажу вам ужин подать. А как отдохнете, милости прошу в мои покои. Там и потолкуем.

Спорить с этим было бы нелепо, поэтому, поблагодарив хозяина, друзья поднялись вслед за ним наверх и разошлись по комнатам. Их будто ждали — в каждой горел камин, грелась вода для умывания, расторопные слуги унесли промокшие и потерявшие всякий вид одежды и принесли чистые и сухие. А когда гости переоделись, экономка проводила их в небольшую комнату с накрытым к ужину столом. Они ели не торопясь, почти не разговаривая. Слуга, принесший воду для мытья рук, вызвался проводить их к хозяину дома.

Арчеш Мираваль ждал своих гостей, сидя в низком деревянном кресле у камина, вытянув худые ноги поближе к огню. Он указал вошедшим на три таких же кресла и первым начал разговор.

— Полагаю, я достаточно испытывал ваше терпение. Хотя выглядите против прежнего неплохо. — И, глядя прямо в лица гостей, сказал: — Ее здесь нет. Да вы и сами догадались…

— Она все-таки пришла к вам… — Хэлдар попытался улыбнуться. Он выглядел как собственный призрак — мертвенно-бледный, с серыми губами, остановившимся взглядом… За все время пути он ни разу не произнес имени Амариллис, ни разу не заговорил о ней — он боялся. Смертельно боялся услышать, что та, с кем он однажды уже спорил за жизнь Амариллис, на этот раз не пожелала уступить и забрала себе причитающееся. Поэтому он и не набросился с вопросами на Арчеша, едва войдя в дом, страх оказался сильнее даже желания узнать, что с его любимой, прекратить эту пытку неизвестностью.

— Из последних сил. И сама пришла, и вашего сына донесла, господин эльф.

— Когда? — эльф, не мигая, смотрел на старика.