Алмаз темной крови. Песни Драконов

Ксилла, разливая в маленькие чашечки горячий чай, выглядела донельзя довольной. Ведь это она привезла его сюда, в Ирем, здесь такого даже за большие деньги не купишь. Чайные листочки, свернутые жгутами, из которых умелые пальцы суртонок сплели настоящие хризантемы. Одного такого чайного цветка с избытком хватало на целое чаепитие; цветок надлежало сначала хорошенько пропарить в плотно закрытом чайнике и лишь затем залить — осторожно, не торопясь и не помышляя о дурном и суетном — водой, вскипевшей и две с половиной минуты назад снятой с огня. Аромат такого чая, если вдыхать его, склонившись над фарфоровой чашечкой, прогоняет печали и успокаивает сердце. Для Ксиллы, суртонки до кончиков пальцев, чаепитие было подлинным священнодействием, поэтому, когда она увидела, как Муна разбавляет горячий напиток сливками, то не преминула высказать ей все, что думает о варварстве северян.

— Мешать жирные сливки, поглощающие все вкусы, с чаем столь изысканным, что даже поэты не могут доселе найти слов для его описания… — суртонка возмущенно щелкнула пальчиками. — Ты бы еще налила в него этот ужасный забродивший отвар хмеля, который вы называете пивом!

— Дружочек, — Муна ничуть не обиделась, ей была даже забавна горячность всегда сдержанной и чопорной Ксиллы, — Горячо же… А что до вкусов, то не скрою, что мне милее наш варварский мелиссовый чай с толикой зверобоя и цветов клевера. А, Амариллис?

— Ну… суртонские чаи хороши, не скрою… но мелиссу я тоже люблю! — примиряющее улыбнулась Амариллис.

Танцовщицы отбросили все сомнения и презрели все запреты; они были похожи на детей, которым во владение отдали кондитерскую лавку: едва облизав пальцы после очередного лакомства, они тянули руки за новым. Муна не постеснялась облизать тарелку из-под лимонных долек в клубничном сиропе, Ксилла пальчиком расковыривала круглые шаммахитские пирожные, выедая начинку из меда с орехами, Амариллис на пару с Гиниварой доедали хлеб богачей, а Лалик, как на удачу надевшая просторную нарядную джеллабу, попросту придвинула к себе блюдо всевозможных слоек, пропитанных медом и пряностями, и, полузакрыв глаза, поглощала их одну за другой. К слову сказать, госпожа Эниджа не отставала от своих учениц. Вечер удавался на славу.

— Если ваш повар вдруг чем-то прогневит вас… — Лалик, с трудом разлепив пальцы, склеенные ароматным медом, взяла трубочку, начиненную взбитыми сливками, и откусив кусочек, утратила способность разговаривать.

— И не надейся. Но если хочешь, могу принять твоего повара к моему в обучение. Хотя… для тебя это может оказаться опасным, растолстеешь за месяц как бегемотиха, танцевать как будешь?

— Ну… ммм… не вечно же я танцевать буду. Кстати, девочки, а вы куда собираетесь? По домам?

— Я — да. — Ксилла подняла глаза от очередной раскопки-расковырки. — Его величество не любит ждать. Да и не стоит оставлять свое место надолго. Сами понимаете, опасно…

— А я — нет. — Гинивара со вздохом изнеможения отодвинула опустошенное блюдо. — Не хочется мне домой. Госпожа Эниджа, вы позволите мне побыть в храме? На первое время.

Эниджа коротко кивнула.

— А я, пожалуй, приму одно приглашение, — и Муна интригующе подмигнула подругам. — Меня на Мизоан зовут.

— Куда?! — изумились танцовщицы. — И зачем?

— Ну, не придворной дамой, это уж точно. Там и двора-то никакого нет. А праздники как у всех. Я сама пока мало что знаю, надо будет получше расспросить.

— Ты поосторожнее там, мне Рецина говорила, чужаков на Мизоане не любят. Ладно, твоя воля. А меня в труппе ждут, мы эту зиму в Маноре работаем. Так что я завтра удираю, пока еще доберусь… — Амариллис допила чай и поклонилась хозяйке дома. — Благодарствую, госпожа Эниджа. Теперь бы кто помог встать и дойти до кровати…

— Нет уж, идите-ка лучше в сад, прогуляйтесь. А то приклеитесь к подушкам! — засмеялась шаммахитка. И уже вдогонку уходящим ученицам добавила: — Амариллис, задержись на минуту, я хочу кое-то спросить о ваших порядках.

Когда дверь за танцовщицами, идущими нарочито медленно и неуклюже, закрылась, Эниджа присела рядом с Амариллис и тихо спросила:

— До конца зимы ты еще доработаешь. А потом куда?

Амариллис заглянула ей в глаза, усмехнулась.

— Интересно… вы одна догадались?

— Не беспокойся, я одна. Девчонки слишком заняты собой, каждой своих забот хватает. А мне о чем заботиться?.. Разве что о том, как бы найти себе преемницу. Ты никогда не думала остаться в храме Нимы? На правах Учителя.

— Я?! — искренне изумилась Амариллис. — Помилуйте, госпожа Эниджа. Какой из меня учитель? Я раздражительна, совершенно не выношу непонимания и неповоротливости — как в мыслях, так и в движениях. Да и от родных мест Ирем далековато…

— Этот город очень гостеприимен, если потрудиться понять его характер. Амариллис, я так понимаю, что замуж ты в ближайшее время не выходишь — и вряд ли выйдешь вообще. Так?

— Так. — Девушка кивнула без малейшей тени обиды.

— А значит, тебе нужен свой собственный дом. Конечно, ты всегда можешь остаться у аш-Шудаха… но, боюсь, тебе будет там скучно, поскольку в доме мага ты не у дел.