Алмаз темной крови. Танцующая судьба

— Друг мой, в своем лесу ты невероятно отстал от жизни… нельзя же так! Я видел их выступления дважды, между прочим, приезжал специально для этого на ярмарки — да-да!!! Ну ничего, я обо всем тебе расскажу… невежа.

Темнокожий Лиусс поклонился публике и сказал звучным, глубоким голосом:

— Господин барон и вы, досточтимые гости! Сегодняшнее наше выступление мы посвящаем славному хозяину замка Черного Лиса, да не умалится его пышный хвост!.. — и он резко вскинул руки, словно разбрасывая что-то из горстей, и вдруг из кончиков его пальцев вырвались десять снопов маленьких фейерверков. Тут же Лиусс сложил ладони вместе, развел их, и под потолком, прямо над головами гостей заклубилась совсем настоящая грозовая туча размером с небольшой ковер, глухо прогремел гром, сверкнула молния; фокусник дунул на тучку и она разразилась настоящим дождем, однако капли, не долетая до пола, исчезали. Затем он очертил руками в воздухе полукружие — и на месте тучи заискрилась всеми своими семью цветами радуга. Барон Гэлвин улыбнулся: его покойная матушка очень любила рассказывать, что ее любимый сыночек появился на свет в бурную грозовую ночь, под раскаты грома и перестук дождевых капель. Лиусс поклонился, благодаря за аплодисменты, и объявил:

— Рецина и ее стальные кружева!

— О, это должен быть потрясающий номер. — снова зашептал Геран, — Рецина, по слухам, владеет любым оружием со всего обитаемого мира: она с острова Мизоан, а тамошние женщины одолеют конного рыцаря даже вязальной спицей. Смотри, смотри!

— Слушай, отвяжись… дай поесть спокойно… Ничего себе!

— А я что говорил!!!

На сцену вышла высокая, смуглая женщина, одетая в короткие штаны, безрукавку змеиной кожи и легкие сандалии, на поясе, украшенном устрашающего вида клыками, висел длинный кинжал; ее ярко-синие волосы были заплетены в толстую недлинную косу, такого же цвета глаза окружала затейливая татуировка; подобные рисунки были и на кистях рук воительницы, и на лодыжках. Она остановилась в центре помоста, невозмутимо рассматривая публику. Вышедший следом Лиусс нес целую охапку настоящего боевого оружия, превосходно отточенного и отбалансированного. Он раздал его всем желающим (увы, на всех не хватило), подав хозяину замка редкостные в этих краях серпы смерти; когда-то один из таких серпов оставил длинный тонкий шрам на правой щеке барона, вставшего в свои неполные семнадцать лет под знамена Одайна в войне Безумного Солнца; молодой Гэлвин сумел тогда посчитаться с владельцем серпов, выпустив содержимое его смуглого живота на раскаленный песок пустыни… По условиям номера, зрители сами кидали Рецине оружие, без предупреждения — кто когда захочет. (Не все разом, разумеется).

Пока зрители рассматривали оружие, проверяя его подлинность и боевую готовность, из-за кулис вышел рыжий тип с деревянным барабанчиком. Он уселся, скрестив ноги, на краю сцены и принялся выстукивать ритм — сперва тихо и невнятно, затем все громче и громче… та-там… та-та-там… та-там… та-та-там… Огромные люстры, щедро поливавшие зал светом белых восковых свечей, несколько поугасли, светильники, расставленные по окружности сцены, разом лизнули воздух красными языками пламени. Голоса в зале умолкли.

Первым не выдержал какой-то цверг, запустивший в голову циркачке боевым топором, который она поймала без малейшего усилия, почти не двинувшись с места… Рецина стояла, гордо выпрямившись, держа массивную рукоять в вытянутых над головой руках; дав публике пару секунд полюбоваться сим зрелищем, она резко присела, подпрыгнула, и, выкрикнув наиболее непристойную версию боевого клича гномов, принялась вертеть тяжеленным топором словно тросточкой.

Чуткое ухо эльфа уловило глухой стон воздуха, вспарываемого ятаганом — Рецина отбила его, перехватила в воздухе толстую, удобную только для орка рукоять, а отслуживший топор отшвырнула, вогнав лезвие чуть ли не на половину в деревянный пол сцены. Грубое орочье уханье — и широкое лезвие превратилось в порхающего мотылька, кружащегося вокруг смуглой красавицы. Выпад… и на руке циркачки повисла, обвившись на запястье, разбойничья цепь. Она раскрутила ее, так, что шипастые шары со свистом рассекали воздух; зрителям казалось, будто над ее головою парит блестящий зонтик.