Алмаз темной крови. Танцующая судьба

Целыми днями танцовщица смешивала, перетирала, заваривала, разливала, изо всех сил стараясь ничего не напутать; не один и не два раза она благословила уроки Веноны и тяжеловесную мудрость «Великого флорария». Вот и сегодня она, приведя себя в чувство горстью зажеванных насухую кофейных зерен, проделала уже привычную работу и, ощущая еще какой-то остаток сил, решила хоть чуточку облегчить жизнь тем, кто оказался в серых стенах больницы. Амариллис достала объемистую бутыль винного спирта, быстренько развела в ней розмариновую эссенцию, отчего в комнатушке повеяло бодрящим смолистым ароматом, и решила отнести эту смесь в больничные залы, обрызгать полы и стены. Плотно обхватив скользкую бутыль, девушка направилась в госпиталь, не потрудившись даже поаккуратнее повязать платок.

Миновав узкий темный коридор, Амариллис шагнула в густой, непригодный для дыхания воздух больничной залы; если не считать нескольких случаев неожиданных исцелений — игры природы, как сказал мэтр Аурело — больных за последние дни не уменьшилось, но и не прибыло. На это боялись надеяться, даже вслух об этом не говорили… но ведь ветер не может дуть вечно, не так ли?.. Амариллис решила пройти вглубь залы, обрызгать сначала стены по периметру, а потом, если что останется, то и пол. Перешагивая через высокий порог, она подняла глаза и замерла от удивления: у окна рядом с мэтром Аурело стоял высокий, богато одетый горожанин; разговаривая, он повернул голову, и Амариллис узнала в нем Сириана Мираваля, ратмана Эригона. До полудня было еще далеко, да и больные — все как на подбор — были незаразны, и тем не менее его появление здесь удивило бы кого угодно. То ли удивление Амариллис оказалось чересчур сильным, то ли выучка храмовой школы спасовала перед полуторамесячной усталостью, но, перешагивая порог, она неудачно зацепилась ногой, пошатнулась и выронила тяжелую бутыль ароматического настоя. Во все стороны брызнуло темным стеклом и резким звоном; у ног оцепеневшей девушки темнело настоящее розмариновое озеро.

— Это зачем? тебе что, дел не хватает?! — недовольный окрик Аурело отрезвил Амариллис и, не дожидаясь указаний, она мигом принесла щетку, совок и принялась убирать следы своей несостоявшейся заботы. И когда она уже все смела в аккуратную (даже мама бы не придралась) влажно блестящую горку, то увидела, как совсем рядом остановились черные сафьяновые сапоги, с украшенными золотом зубчатыми отворотами. Девушка почти минуту завороженно рассматривала эти сапоги… потом, сообразив, на чьи ноги они одеты, встала и поклонилась, по-прежнему не поднимая лица.

…Вздрогнув от неожиданности, Сириан обернулся посмотреть, что же это так оглушительно грохнуло. Он увидел девушку, не похожую на прочих сиделок, худенькую, миловидную, ее стремление поскорее убрать разбитое стекло позабавило, почти умилило его: ну ни дать, ни взять примерная девочка разбила чашку… не сердись, мама, я уже все убрала… Он прервал разговор с врачом и подошел поближе к ней, а когда она, не поднимая глаз, изящно поклонилась, взял ее за подбородок, приподнял лицо — и узнал великолепную танцовщицу, гордость труппы Лимпэнг-Танга… сейчас, впрочем, далекую от той чародейки, что порхала по сцене в праздники Третьего Лета.

Амариллис почувствовала, как пальцы ратмана приподнимают ее лицо и, приготовясь выслушать проповедь или что похуже, посмотрела ему в глаза. Сириан Мираваль не сердился… напротив, он чуть ли не по-отечески улыбался. И глазами тоже.

— Не стоит так пугаться, милая, ибо ничего дурного ты не сделала. Такой работы не выдержала бы ни одна из моих здоровенных дочерей… и как с ней справляется такой цветочек — уму непостижимо. Оставь все и пойди отдохни. Мэтр Аурело сказал, ты одна готовишь лекарства… это чересчур, я пришлю в помощь кого-нибудь из своих слуг. Ступай, ступай… и не нужно благодарностей.

Когда девушка покинула больничный зал, ратман повернулся к мэтру Аурело и спросил:

— Кто она?

— Танцовщица.

— Пойдемте на воздух, Аурело, и расскажите, кем она была до этого.

Они быстро шагали вдоль больничных стен — оставалось всего час до полудня — Аурело говорил, Сириан слушал.

— … ювелир, причем из лучших. Его эгреты, свитые из серебряных нитей, похожие на эфемерные морозные узоры на окнах, покупали даже эльфийки. Он был настоящий художник, и весьма состоятельный притом. Девочку ждала безбедная, уютная жизнь: вышла бы замуж за кого-нибудь помоложе из магистрата… а то и за одайнского князя, из тех, что поскромнее, муженек бы с нее пылинки сдувал, уж братцы бы его проконтролировали…

— … аш-Шудах?

— Ах да, вам он вряд ли известен, вы ведь не особо жалуете шаммахитов…

— …….???

— Помилуйте, мэтр Мираваль, да разве же в школе Нимы готовят шлюх?! Ими, как известно, рождаются… В храмовой школе обучают танцовщиц… школа удивительная, единственная в своем роде. Вы видели, как она танцует?.. вот именно. А вы говорите… Что? а, это… прадед со стороны отца. Нет, спасибо, сегодня я отобедаю в госпитале. К ужину? пожалуй, буду.