Алмаз темной крови. Танцующая судьба

— Я полагаю, у нас будет на это время, — и Амариллис несмело и лукаво улыбнулась, — а что касается моих привычек, то за последние несколько лет они слишком часто менялись. Я привыкала к разному. В родительском доме, да будет благословенна его тень, я была любимой, балованной доченькой, не знала ни бедности, ни заботы, ни страха… и все меня любили, и я любила всех. Потом балованной дочке пришлось стать служанкой… не скажу, чтобы мне приходилось уж очень тяжко, но разница все же была. Потом — рабыня; как говорится, из огня да в полымя. Страху я, конечно, натерпелась нешуточного, но зато попала в Ирем, обрела названого брата, взамен потерянных, и могла бы обрести настоящего друга, если бы не оказалась вопиюще безмозглой. Потом школа Нимы… это слишком долгий рассказ, приберегу-ка я его до зимы.

— А каковы привычки знаменитой танцовщицы? — поинтересовался Риго.

— Любимая работа. Дорога. Публика разных степеней распущенности… извини. Уверенность в друзьях. Знаешь, Риго, я только в труппе Лимпэнг-Танга начала расставаться со своей самой страшной и навязчивой привычкой — с сиротством…

Риго протянул руку и осторожно коснулся щеки Амариллис:

— Теперь у тебя есть дом; ты стала частью нашей семьи. И не кажется ли тебе, что круг твоей судьбы замкнулся — ты снова любимая, балованная дочь… вот приедем, загляни в сундук с подарками своего свекра — и убедишься в истинности моих слов.

— Любимая дочь — это хорошо… но меня все-таки не удочерили, не так ли? Я постараюсь не быть тебе в тягость, Риго, и не стеснять твоих привычек…

— Не говори глупостей. — Риго даже нахмурился, — Тысячи мужчин удавились бы от зависти, узнав о моем счастье, и, не колеблясь, отдали бы деньги — повесомее моих! — и титулы — погромче моего! — лишь бы занять место рядом с тобой… что там такое?

Риго открыл дверцу и в карету хлынули чернила августовской ночи, послышался лай собак и приближающиеся голоса.

— Это Озерки, селение рядом с поместьем. Скоро приедем. — и Риго улыбнулся.

— Это хорошо. — судя по лицу Амариллис, она решила держаться со спокойным достоинством, под каковым замечательно скрывается трусость. — Буду очень рада познакомиться с твоим дедом и родней.

— Не трусь. — Риго все отлично понял и на спокойное достоинство не купился. — Дед мой хоть и чудак, но детей не обижает… извини. Главное, не забывай восхищаться садом и по грядкам не ходи. А родственники… ничего особенного, так, дальние и нестрашные. Мы по приезде сразу спать отправимся, а утром я тебя всем представлю. Ну, вот и приехали.

Поместье «Серебряные ключи» купил дед Риго, Арчеш Мираваль, и именно из-за красот этого места он в свое время отказался от ратманской мантии — ей старик предпочел садовничий фартук.

От других богатых сельских усадеб Серебряные ключи отличал редкий по красоте сад, центром которого были два маленьких родника с целебной водой, обширная оранжерея, в которой ухитрялись выживать даже растения из Нильгау, и сам хозяин. В остальном — двухэтажный дом с просторной верандой, деревянная резная мебель, смешные грелки на длинных ручках, нелощеные, но приветливые служанки, простая и сытная еда, темнеющий в отдалении лес — все было вполне обычным. Чего опять же никак нельзя сказать о хозяине…

Арчеш Мираваль встретил свое восьмидесятое лето и, судя по всему, собирался встретить и девяностое. Старший в линьяже Миравалей, он был невысок, гордо носил круглое пузцо, волосы его цветом напоминали соль, в которую по неосторожности просыпали перец, а количеством… да так ли оно важно в восемьдесят лет? Лицом он походил на клевачего петуха, на него же походил и норовом; одевался же как простой садовник — полотняные просторные рубаха и штаны, деревянные сандалии, фартук. У старика была одна забавная особенность — он очень часто говорил пословицами, и выговаривал их своим ядовитым тонкогубым ртом как в ногу клевал, остро и больно.

Кроме Арчеша в господском доме проживали дальние родственники Миравалей: пожилая бездетная пара, старый холостяк, помешанный на рыбной ловле, вдова разорившегося торговца; слуги — экономка, кухарка, пара горничных, конюх, садовник (вернее, помощник Садовника) жили в пристрое. Народу в поместье было немного: до Эригона далеко, кругом дикие леса; красиво, спору нет, но уж очень безлюдно. Не считая Озерков, рядом с поместьем других селений не было.

Несмотря на поздний час, супружескую чету встречали все обитатели Серебряных ключей; перед крыльцом выстроились слуги, кланяясь и улыбаясь, в просторной зале первого этажа собрались новые родственники Амариллис. Когда они с Риго вошли, на минуту стало тихо… девушка почти физически ощущала любопытство, переполняющее устремленные на нее глаза, и не решалась поднять собственные. Молчание прервал Арчеш Мираваль:

— Добро пожаловать, дорогой внучек, и ты, невестушка… Гость добрый, да час поздний… Ступайте-ка все спать, завтра налюбуетесь, — и, к удивлению Амариллис, все послушно поднялись и отправились восвояси. — И вы ступайте, комната ваша приготовлена. К завтраку разбужу рано, не обессудьте, так уж у нас заведено.