Алмаз в декольте

– Тьфу ты! – даже сплюнул от досады Лисица. – Даром, выходит, я портвейн этот гадкий лизал! Хоть и не пил, а во рту до сих пор противно.

И тут неожиданно громко храпевший Василий на секунду пробудился и подал голос:

– Портвейн не трожь! – гневно произнес он. – Это – святое!

Лисица разинул рот, но больше Василий ничего не произнес. Это была его лебединая песня, и, исполнив ее, он вновь крепко заснул. Так что друзьям (ну не оставлять же пьяницу в скверике одного) пришлось тащить Василия до его дома.

К счастью, справиться с одним-единственным замком, который стоял на защите входа в жилище Василия, друзьям удалось без труда. Вернее, это Лисица справился, а подруги стояли за ним и занимались тем, что поддерживали качавшегося из стороны в сторону Василия, чтобы тот не упал.

За дверью квартиры говорливой соседки-пьяницы что-то прошебуршало, но наружу никто не выглянул. И друзья без дополнительных помех втащили Василия в его квартиру. Едва войдя, они сразу же поняли, почему тут не любит бывать сын Василия. И даже, попросту говоря, вовсе тут не бывает.

Прямо с порога в нос друзьям шибанул крепкий аромат – смесь крепких запахов. Но запахи были все какие-то неприятные и даже просто противные. «Компонентами» выступали и протухший мусор, и вонючие носки, и старый сыр, и грязное белье… Одним словом, тут было что понюхать! И с непривычки у подруг закружилась голова. А гурман и эстет Лисица, тот и вовсе закачался на ногах, явно норовя грохнуться в обморок.

– Эй, ты! – прикрикнула на него Кира. – Не вздумай! Тут полы не мыли со времен царя Гороха. Упадешь, приклеишься – не отдерем тебя потом!

Лисица внял ее предупреждению и падать передумал. Но при этом он не скрывал омерзения. И прижимал к носу платок все то время, пока подруги устраивали Василия на диване, тоже буквально прогнившем от грязи.

Сколько бы денег ни давал сын Василию, из этих денег ни копейки не уходило на благоустройство быта. Все вещи были куплены явно еще в советские времена. И со временем все они пришли в полную негодность. На помойке, где рылся Василий, наверняка можно было бы найти диван поприличнее. Но у Василия была своя гордость. Пусть диван и гнилой, и пружины из него торчат, и ножки подкосились, но зато свой, родной!

– Никогда не бывал в таких местах, – простонал Лисица. – Ужас какой-то!

Но его реплика не вызвала ни малейшего сочувствия у подруг. Они и так измучились в процессе доставки пьяницы до дома. И к тому же они были сильно разочарованы малопродуктивным диалогом с ним. Ничего путного Василий им про своего сына не сказал. И теперь девушки были склонны ругать и винить в неудаче кого угодно, но только, разумеется, не себя любимых. Ну а если не себя, то кого же?

Кроме Лисицы, спящего Василия и их самих, в квартире никого не было. Следовательно, Лисице и досталась полная порция негодования, душившего подруг.

– Знаешь, если бы ты получше поговорил с ним, как мужчина с мужчиной, может быть, он бы и рассказал тебе что-то полезное о своем сыне!

– Я?! – поразился Лисица. – С ним?! Как мужчина с мужчиной?!

– Да! Ты! И нечего тут из себя кисейную барышню корчить! Воздух ему не нравится, а нам, думаешь, нравится, что не сегодня, так завтра придется нам собирать вещички и уматывать из офиса?

– Но при чем тут я?

– Ты должен был помогать нам! – стервозным тоном произнесла Кира. – А ты что вместо этого делал? Портвейн пил!

– А перед этим еще и дрых у нас в машине! – мстительно поддакнула ей Леся.

– А вот мы Таракану об этом расскажем! Думаешь, ему это понравится?

– Говорите кому хотите! Я вообще только ради вас… да ради вас я… Да я…

Но тут Лисица внезапно замолчал, словно его обуревали эмоции. И подруги даже слегка расчувствовались. Как все-таки любит и ценит их приятель! Ишь, разволновался, родимый, даже говорить не может. Стоит, глазами вращает и пыхтит. А кстати, куда смотрит-то их приятель?

– Девчонки, – произнес внезапно Лисица. – А ведь мы нашли то, что искали!

И он протянул руку, указывая на стол, на котором громоздились кучи всякого мусора. Клочки, огрызки, объедки, комочки, крышки от бутылок, пробки от бутылок и, конечно, сами бутылки! Но среди этих отходов была приткнута фотография молодой парочки. Молодой человек со светлыми волосами, чем-то неуловимо похожий на Василия, и такая же молодая, миниатюрная, но при этом очень симпатичная девушка стояли на фоне серебристо-серого «Мерседеса» и смеялись, глядя прямо в объектив.

Лицо молодого человека показалось подругам смутно знакомым. Но откуда?

– Он похож на артиста Кожевникова, – прошептала Леся, и Кира обрадовалась такому простому решению этой загадки.

– Догадываетесь, кто это такой? – произнес между тем Лисица, с торжеством поглядывая на подруг. – Ручаюсь, что парень – это Валька, непутевый сынок Василия.

– Думаешь?

– Он! Конечно, он! А иначе с чего бы Василию держать у себя в квартире фотографию постороннего человека?

– Подумаешь, нашел ее на той же помойке, она ему понравилась, вот он и оставил ее у себя, как символ другой – лучшей и более красивой жизни, нежели та, которая есть у него.