Алмаз

Он вдохнул ставший привычным запах канала. «Сегодня будет жуткая жара». Посмотрел вниз: зеленая пучина манила прохладой. Обычно его зачаровывали и отражения стрельчатых окон в воде, и крики гондольеров, и игра света с тенью, но сейчас купец мог думать лишь об одном. «Моя гондола уплыла, — раздраженно повторял Пол про себя, — и нет смысла гадать, в каком направлении. Джона, конечно, и след простыл».

— Керью считает, ты катишься в пропасть, — заговорила сидящая на кровати Констанца, словно прочитав его мысли.

— Ах, так вот оно что! — ехидно отозвался Пиндар. — Еще есть новости?

— В Венеции об этом знает каждый торговец.

— Продолжай.

— Ты забросил дела. Проиграл все деньги. Или пропил. — Куртизанка словно решила, что терять нечего. — Позоришь уважаемую компанию.

— Это сказал мой слуга?! — возмутился Пол.

— Нет, думаю, это слова твоего друга Джонса, — нервно добавила Фабия.

— Мм… — Пиндара снова затошнило, и он прикрыл глаза.

— Мм? Это все?

— Ну, если тебя интересует мое мнение, Амброз несколько сгустил краски, — мягко произнес Пиндар. — А что он еще сказал? — с неприкрытым любопытством добавил торговец.

— Все в том же духе. Вариации на тему, если можно так выразиться. Мол, ходят слухи, что тебя прогонят из компании.

— Правда?

— Господи, да сколько же ты вчера выпил? — Констанца не могла скрыть нараставшее раздражение. — Что, вообще ничего не помнишь?

Пол промолчал.

— Он был очень зол.

— Это мне и так ясно.

— Потому что ты проматываешь деньги, пьешь, — подлила куртизанка масла в огонь, — а с такими уважаемые торговцы дел не ведут.

— Да еще и знаюсь со шлюхами.

— Да, он сказал именно так.

— Констанца, — Пиндар обернулся, — прости, пожалуйста. Амброз зашел слишком далеко.

Мужчина подошел к кровати, обнял гадалку за плечи — на этот раз очень нежно — и притянул к себе. Она не протестовала, просто прижалась щекой к его груди. Пиндар погладил женщину по волосам. Он часто так делал, пребывая в задумчивости. Куртизанка вдохнула успевший стать родным запах его тела.

— Красноречивый вздох.

— А это я вздыхаю?

Она прикрыла глаза и поняла, что устала как собака: почти две ночи не смыкала глаз. «С радостью заснула бы навечно, — подумала Констанца, — если бы ты, любимый, остался со мной». Но вслух этого не сказала.

— И что ты будешь делать с Амброзом? — немного помолчав, задумчиво спросила Фабия.

— Он меня не волнует. В отличие от Керью.

Пол запустил пальцы ей в кудри.

— Джон тебя любит…

— Бог с тобой! Он не любит никого, кроме себя.

Снова повисло молчание.

— Он думает, ты почти обезумел от горя, — рискнула затронуть скользкую тему Констанца.

— Это правда.

— От горя и ярости.

Пиндар, казалось, ничего не слышал.

— Из-за девушки, которая осталась в Константинополе.

— Керью — мой слуга. Откуда ему знать о таких вещах?

— Он ждал тебя всю ночь. Думаю, не для того, чтобы опозорить. Джон хочет спасти тебя…

— Спасти меня?! Да этот пройдоха просто хочет уберечь собственную шкуру! Если я разорюсь, ему тоже будет не на что жить. Ты знаешь его не так хорошо, как я. А где он?

— Джон? На Гвидекке или где-то на островах. Сегодня свадьба, не помню чья, — с трудом сдерживая зевок, пробормотала Констанца, — в каком-то конвенте.

— Свадьба?

— Какая-то девушка выходит замуж.

— Девушка всегда найдется, — сонно прошептал Пол.

Фабия еще крепче прижалась к его груди, прислушалась к дыханию. Рука любимого медленно скользила по ее волосам. Вскоре женщина уснула.

Пиндар, видимо, спал долго, потому что проснулся с ясной головой и переполненным мочевым пузырем. Кто-то задернул шторы. Между складками тяжелого полотна пробивался одинокий луч солнца. Довольно яркий, кстати. Пол решил, что уже миновал полдень. Обычно в это время приходила служанка, открывала окна, мыла бокалы, собирала куриные кости, оставшиеся от ужина, приносила чистое постельное белье и горячую воду, чтобы госпожа могла совершить утреннее омовение — Констанца всегда щепетильна насчет туалета. Но сегодня, кроме них, в комнате никого не было.

«Может, хозяйка попросила не мешать, иногда такое случается», — подумал купец, но не успокоился. Навязчивая мысль, словно с рванный ветром сухой лист, кружилась в голове. Мужчина прислушался. В палаццо царила оглушительная тишина: ни голосов слуг, ни хозяйских указаний, ни скрипа паркета, ни дребезжания посуды. Даже в ушах зазвенело. Вдали ударил колокол: час пополудни.

Пиндар вспомнил о Керью. Интересно, тот еще на свадьбе? Обвел взглядом комнату. Столик возле кровати покрыт турецким ковром. На нем пустые бокалы и колода карт. Стены облицованы деревом вперемежку с панелями тисненой кожи искусной работы. На них нарисованы цветы и райские птицы. Края позолочены. Панель над кассоне, не такая яркая, как остальные, бросилась в глаза. Когда-то там висело огромное зеркало в богато украшенной резьбой деревянной раме. «Интересно, куда Констанц его дела?» — подумал он.