Алмазная история (пер. Н.Селиванова)

– Есть, Мартин специально проверял. Жив он. Удалось ему до Америки добраться, помогли знакомые моряки из Кале. А в Америке, прошел слух, устроился парень по специальности, поступил работать в ювелирную фирму в Нью-Йорке. Кое-как сводит концы с концами. Нет, не разбогател, значит, не продавал алмаз. А та фамильная драгоценность, о какой я говорил, так это огромный алмаз был. Выходит – не увез его парень в Америку. И больше мы этим бедолагой не занимались. Так вот, когда пришло время Антосе помирать, та стала что-то непонятное о сокровищах плести, а ведь она была невестой парня, что махнул через океан. Так случилось, что когда помощник ювелира прощался с невестой, их пани Юстина застукала, по его следам в Кале примчалась. Похоже, они и поговорить-то толком не успели, как пани Юстина вдруг в окно влезла. Парень, значит, со страху опять драпанул, да забыл у невесты свой саквояж, маленький, желтого цвета. Антося его на память, видно, сохранила, а брат Мартин как-то раз его у неё видел. Мартин говорит – маленький такой, из желтой кожи. После того как брат с Антосей поженились, мы какое-то время все жили в замке Нуармон, может, где-нибудь там остался. А после смерти пани Клементины Мартин с женой приехали сюда, ко мне. Уезжали не так, когда забирают все добро, могло что-нибудь и остаться. А ремонта в замке Нуармон не делали со времен свадьбы пани Клементины, уж я это знаю, ведь потом весь замок был на мне. Так что лет шестьдесят там все без изменений, и, если что оставлено, так до сих пор и лежит. Я почему об этом говорю?

Может, он, алмаз, и в самом деле в море потонул, но что стоит проверить? Ведь драгоценность уникальная, на такую не жаль и времени потратить. Самый большой алмаз в мире.

– А чей он? – допытывалась Каролина. – Кому принадлежал? То есть какому именно семейству? Какой его части? Той, что из Польши, или той, что из Франции?

– Речь была о том, что он вообще английский, но я-то знаю – французский. Ведь не глухой же я, не слепой и, возможно, не совсем уж дурак. А слышал я, что он с давних пор принадлежит графьям Нуармонам, что ясновельможная пани Клементина получила его от мужа в подарок. Перед самой смертью подарил. Она и то сомневалась, не чужое ли имущество, но выяснили из старых писем – нет, не чужое, её законное.

– А сейчас его свободно какая-нибудь рыба могла заглотать, – меланхолически заметила молодая графиня. – Но вы правы, и пожалуй, по возвращении в замок я его поищу. Давно облазила все помещения, все закоулки и даже догадываюсь, где именно стоит поискать. А кроме того, боюсь, мама заставит меня приводить в порядок библиотеку, хотя бабушка обязала её этим заняться. Да уж ладно, займусь, я люблю старые книги.

На этом и порешили, и тут как раз появился господин граф, чрезвычайно гордый тем, что подстрелил-таки кабана, которого, уложенного на ветках, тащил конь егеря. Следовало немедленно заняться копчением кабаньего окорока, и алмаз моментально был забыт и Флореком, и Каролиной. Флорек лишь успел порадоваться тому, что сообщил паненке важную семейную тайну, пусть теперь она ею занимается.

Вторую тайну Флорек предусмотрительно оставил при себе. О лакее, сорвавшемся с полуразрушенной стены нуармонского замка, Флорек решил рассказать лишь ксендзу, исповедуясь перед смертью.

* * *

Помощник ювелира действительно добрался до Америки. И на работу устроился сразу же, правда, не по специальности, а грузчиком. Прошло немало времени, прежде чем он пристроился в ювелирную фирму. Работы хватало. Воры и грабители со всей Европы косяками бежали с награбленным в Америку, причем многим из них хотелось изменить внешний вид украденных драгоценностей. Новая огранка камней, новая оправа – и добычу можно было сбывать без опаски. Занявшись любимой работой, месье Трепон стал постепенно обретать душевное спокойствие. И даже память вернулась в нему. Он так усиленно старался восстановить в памяти последний визит к брошенной невесте, так мучительно вспоминал каждую деталь этого визита, что в его сумеречном сознании появились проблески и что-то замаячило.

Все-таки какая-то ноша у него в руках была.

Обычно он приходил к клиентам со своим небольшим саквояжем, в который клал ювелирные изделия, деньги и важные бумаги. И наверняка в тот роковой день он отправился к виконту тоже с саквояжем. Ну да, ведь помнит же, как вынул браслет, который должен был вручить несчастному виконту, а раз вынул, стало быть, было из чего вынимать, стало быть, был при нем саквояжик. Кроме обычной ручки у сумки-саквояжа был ещё длинный ремешок. Шарль обычно вешал сумку на плечо, достав нужное, чтобы освободить руки. Должно быть, и в этот раз так же поступил: достал браслет, а сумку повесил через плечо. В кабинете виконта наверняка сумки с плеча не снимал, а сама она соскочить не могла. Наверняка и в Кале с ней приехал, не снимал её с плеча, только потом… Алмаз же был в кармане, он хотел показать его Антуанетте, но не успел… А дальше что? Не спрятал ли его случайно в саквояж?

И что сталось с саквояжем?