Алмазная колесница

Кэйсацу-сё, японский полицейский участок, был мало похож на контору сержанта Локстона. Муниципальный оплот правопорядка производил внушительное впечатление: массивная дверь с медной вывеской, кирпичные стены, железная крыша, стальные решетки на окнах тюремной камеры – в общем, оплот, и этим все сказано. Ведомство же Асагавы располагалось в приземистом дощатом доме с черепичной крышей, очень похожем на большой сарай или овин. Правда, у входа дежурил часовой в аккуратном мундирчике и начищенных сапожках, но сей японский городовой был крошечного росточка и к тому же очкастый. Локстон, проходя мимо, посмотрел на него и только крякнул.

Рядовой полицейский со своим основным оружием – палкой

Внутри оказалось и вовсе чудно.

Муниципалы передвигались по коридору важно, даже сонно, а здесь все носились, будто мыши; быстро кланялись на бегу, отрывисто здоровались с начальником. Беспрестанно открывались и закрывались двери. Эраст Петрович заглянул в одну – увидел ряд столов, за каждым по маленькому чиновнику, и все шустро-шустро скользят кисточкой по бумаге.

– Отдел регистрации, – пояснил Асагава. – У нас это считается самой важной частью полицейской работы. Когда власть знает, кто где живет и чем занимается, преступлений меньше.

С противоположной стороны коридора доносился звонкий перестук, будто целая орава озорной ребятни самозабвенно колотила палками по доскам. Эраст Петрович подошел, пользуясь преимуществами роста, заглянул в окошко, расположенное над дверью.

Два десятка людей в черных ватных костюмах и проволочных масках почем зря лупили друг друга бамбуковыми дубинами.

– Занятие по фехтованию. Обязательно для всех. Но нам не туда, а в тир.

Тренировка по фехтованию на палках – кендо

Инспектор завернул за угол и вывел гостей во двор, поразивший Фандорина чистотой и ухоженностью. Особенно хорош был крошечный, затянутый ряской прудик, в котором величественно описывал круги ярко-красный карп.

– Мой помощник увлекается, – пробормотал Асагава, кажется, не без смущения. – Особенно любит каменные сады… Пускай, я не запрещаю.

Фандорин огляделся вокруг, ожидая увидеть какие-нибудь изваяния, но высеченных из камня растений нигде не обнаружил – лишь мелкий гравий, и на нем несколько грубых булыжников, расставленных безо всякой симметрии.

– Как я понимаю, это аллегория борьбы порядка и хаоса, – кивнул доктор с видом знатока. – Недурно, хоть и несколько прямолинейно.

Титулярный советник и сержант переглянулись. Первый озадаченно нахмурился, второй ухмыльнулся.

Спустились под землю, в длинный погреб, освещенный масляными лампами. Судя по мишеням и ящикам со стреляными гильзами, здесь находился полицейский тир. Внимание Фандорина привлекли три соломенных чучела в человеческий рост: каждое обряжено в кимоно, в руке бамбуковый меч.

– Почтительнейше прошу господина вице-консула ознакомиться с моим планом. – Асагава покрутил фитильки на лампах, стало светлее. – По моей просьбе господин вице-интендант Суга прислал двух хороших стрелков из револьвера. Я проверил их на этих макетах, оба бьют без промаха. Мы позволим сацумцам войти в годаун. Потом придем их арестовывать. Всего четыре человека: один будет изображать старшего, трое – рядовых патрульных. Если больше – сацумцы действительно могут покончить с собой, а тут они решат, что с такой маленькой командой справятся без труда. Обнажат свои мечи, и тогда «старший» упадет на пол – его роль на этом кончается. Трое «патрульных» (это двое токийцев и я) выхватывают из-под плащей револьверы и открывают огонь. Стрелять будем по рукам. Таким образом, мы, во-первых, возьмем злоумышленников с оружием, а во-вторых, не дадим им уйти от ответа.

Американец толкнул Эраста Петровича локтем в бок:

– Слыхали, Расти? Они будут палить по рукам! Не так-то это просто, мистер Гоу. Известно, какие из японцев стрелки! План, может, и неплох, но идти должны не вы.

– Кто же тогда, разрешите спросить? И, позвольте вам напомнить, мое имя – Гоэмон.

– Окей, пусть будет Гоуэмон. Кто пойдет дырявить желто… ну этих, сацумцев? Во-первых, конечно, я. Скажите, Расти, вы метко стреляете?

– Довольно метко, – скромно сказал Эраст Петрович, умевший с двадцати шагов вогнать одна в одну весь барабан – разумеется, из длинноствольного оружия и с твердого упора.

– Отлично. А про вас, док, мы и так знаем – стреляете, как скальпелем режете. Вы, конечно, человек вроде как посторонний и участвовать в нашем шоу не обязаны, но если не побоитесь…

– Нет-нет, – оживился Твигс. – Я теперь, знаете ли, стрельбы нисколько не боюсь. Попасть в цель гораздо легче, чем, скажем, аккуратно зашить мышцу или наложить шов.

– Молодчага, Лэнс! Вот вам, Гоу, и трое «патрульных». Одену Расти и Лэнса в форму, и будем как трое тупых муниципалов. Вас, так и быть, возьмем четвертым – вроде как переводчиком. Побалаболите с ними и рухнете на пол, а остальное мы сделаем сами. Верно, ребята?

– Конечно! – с энтузиазмом воскликнул доктор, очень довольный наметившимся приключением.