Алмазная колесница

– Да что сейчас говорить о самурае? – Асагава взмахнул кулаком. – Как вы не понимаете? Онокодзи знал, что мы угодим в ловушку, и не предупредил нас. Он рассчитывал, что Суга нас уничтожит! Клянусь, я вытрясу из негодяя его черную душу!

Душа чуть было не вылетела из князя безо всякой тряски – едва он услышал о смерти интенданта.

Локстон еще гремел ключом от камеры, Асагава еще грозил кулаком через запертую решетку, а князя уже пора было откачивать. После первых же криков разъяренного инспектора (Что, не ждал!? Думал, Суга нас прикончит? А вышло наоборот!) Онокодзи вскочил с нар, сделался белее мела и бухнулся в обморок.

– Вот те на, – удивился сержант. – Всю ночь куролесил, парижские шансонетки распевал. Хвастал, что утром будет на свободе.

– Воды, – коротко попросил Асагава.

Плеснул арестанту из стакана в лицо, принялся хлопать по щекам, и потомок феодалов очнулся. Завсхлипывал, застучал зубами.

– Вы… вы убили его? Всё, теперь мне конец.

Князя колотило так, что голова болталась на тонкой шее. И дело, кажется, было не только в том, что кончилось действие морфия, – Онокодзи здорово перетрусил. Сначала Фандорин решил, что это он так испугался Асагаву, возмездия за свое коварство. Но вскоре титулярный советник понял, что ошибался.

Начать с того, что арестант и не пытался изворачиваться. Совсем наоборот!

– Я не думал, клянусь! Они говорили, что мышеловка сделана очень искусно! Это он сам виноват, – лепетал князь, хватая Эраста Петровича за руку и будто оправдываясь за то, что ловушка не сработала. – Вы скажите это ему, скажите!

– Кому «ему»? – весь подался вперед Фандорин. – Мы обязательно скажем, но кому?

Онокодзи хлопнул себя ладонью по губам. Глаза округлились от ужаса.

– Никому, – быстро сказал он. И, сам себе противореча, жалобно простонал. – Всё, теперь он меня убьет…

– За то, что вы стали причиной смерти интенданта?

Аристократ кивнул. Ну, этот себе язык откусывать не станет, подумал вице-консул. Да и стреляться тоже. Похоже, англичанину все же не вывернуться!

– Не бойтесь, князь. Мы сумеем вас от него защитить.

Онокодзи лишь помотал головой.

– Вы думаете, мы не знаем, кого вы так б-боитесь? Знаем. Суга перед смертью назвал его. Это Булкокс.

– Что «Булкокс»? – выпятил глаза Локстон. – При чем тут Булкокс?

– Алджернон Булкокс был во главе заговора, направленного против Окубо, – отчетливо выговаривая каждое слово, объяснил Фандорин – не столько для сержанта, сколько для Онокодзи. – Суга действовал по указке англичанина. Так?

Вопрос был адресован арестованному. Тот, не открывая глаз, кивнул.

– Что за нация эти англичане! – взорвался сержант. – Мало им Индии, мало морей! Хотят подмять под себя весь мир! И добро б еще действовали честно! Вот что я вам скажу, джентльмены. Старушка Британия взяла себе слишком много воли. Давно пора поставить ее на место. Нечего им делать в Японии. Есть страны поприличней, которые и торгуют честно, и в политику не лезут.

Похождения английского солдата в Йокогаме. Часть 1

Похождения английского солдата в Йокогаме. Часть 2

В этом титулярный советник был с американцем совершенно согласен, хоть и подозревал, что под «странами поприличней» тот имеет в виду отнюдь не Российскую империю.

– Я не хочу на свободу, – сказал вдруг Онокодзи, глядя на Фандорина. – Меня убьют. Позаботьтесь обо мне. Я вам пригожусь.

– Вы расскажете всё, что вам известно, о тайных делах Булкокса, и тогда сержант Локстон разрешит вам жить в муниципальной тюрьме столько, сколько понадобится.

– Нет! Здесь он меня в два счета найдет!

Видя, что человек не в себе, Эраст Петрович мягко сказал:

– Хорошо. Я дам вам убежище в российском консульстве. Но при условии полной откровенности.

– Я всё расскажу. Про Булкокса. Но не сейчас. Мне плохо. А скоро станет еще хуже. Нужен укол. Я усну, а потом… потом мы поговорим. Только уведите меня отсюда! Быстрей! Он… он наверняка знает, что я арестован. О Суге тоже знает! И сразу догадается. Он очень умен!

Локстон фыркнул:

– Ишь, как его запугал проклятый англичашка!

Вдруг сзади донеслось:

– О ком это вы, сержант? Уж не обо мне ли?

Все обернулись. На пороге тюремного отсека стоял Твигс – как всегда, при галстуке и в тугих воротничках, под мышкой порыжевший от времени докторский саквояж.

– Нет, док, это я не о вас, это я… – смутился начальник муниципальной полиции, но Асагава громко закашлялся, и Локстон не очень складно закончил. – Это я совсем о другом англичаш… о другом англичанине.

Эраст Петрович поймал взгляд инспектора, тот слегка пожал плечами. Этот жест означал: Твигс-сэнсэй, конечно, человек в высшей степени достойный, но тут затронуты государственные интересы и престиж его отчизны, поэтому о Булкоксе лучше умолчать.

– Ну что ночная экспедиция? – жадно спросил врач. – Признаться, я до рассвета не мог глаз сомкнуть. Ужасно за вас волновался. Рассказывайте же!

Рассказали. Почти всё – не упомянули лишь о малопочтенном достопочтенном.