Алмазная колесница

Она не ушла и после того, как инспектор, поблагодарив, принялся шумно всасывать обжигающую соба, то и дело подхватывая палочками из отдельной плошки свою любимую маринованную редьку. Судя по румянцу на щеках Эмико, по опущенному взгляду, было понятно, что она пребывает в любовном томлении. Хоть Асагава смертельно устал, да и до рассвета следовало хоть сколько-то поспать, обижать женщину было невежливо. Поэтому, закончив трапезу чашкой превосходного ячменного чая, он произнес фразу, которая имела для них обоих особенный смысл:

– Какая ты сегодня красивая.

Эмико вспыхнула, прикрыла лицо широким рукавом. Прошелестела:

– Ах, зачем вы такое говорите…

А сама уже развязывала шнурок, которым был закреплен пояс кимоно.

– Иди сюда, – протянул к ней руки инспектор.

– Нехорошо. Посетители ждут, – лепетала она глухим от страсти голосом и одну за другой тянула шпильки из волос.

От нетерпения даже не размотала до конца пояс. Высвободила одно плечо, другое, порывисто стянула кимоно через голову, самым неграциозным образом. Такой-то она ему больше всего и нравилась. Жаль, что сегодня любовь ему не в радость.

– Ждала всю прошлую ночь… – прошептала она, переползая на четвереньках на ложе.

Асагава покосился – не торчит ли из-под тощеватого футона папка – и лег первым.

Когда Эмико со стоном опустилась на него сверху, в позвоночник впился жесткий угол, и довольно ощутимо, но делать нечего, пришлось терпеть.

Но вот долг вежливости был исполнен и хозяйка упорхнула, Асагава, кряхтя, растер вмятину на спине и задул лампу. По неизменной с самого детства привычке лег на бок, положил под щеку ладонь и немедленно уснул.

Через бумажные перегородки доносились всевозможные звуки: в харчевне галдели клиенты, по лестнице скользили служанки, в соседнем номере храпел сосед, торговец рисом. Весь этот шум был обычным и спать не мешал, хотя сон у инспектора был чуткий. Когда с потолка на циновку упал таракан, Асагава сразу открыл глаза, и рука сама собой нырнула под деревянную подушку, где лежал револьвер. Во второй раз инспектор проснулся оттого, что задребезжала крышка на маленьком фарфоровом чайнике, который он всегда ставил рядом с изголовьем. Землетрясение, но совсем маленькое, сразу понял Асагава и опять уснул.

После третьего пробуждения заснуть уже не довелось.

В лапшевне творилось нечто из ряда вон выходящее. Кто-то орал истошным голосом, трещала мебель, а потом донесся пронзительный крик хозяйки:

– Асагава-сан!

Значит, нужно спуститься – по пустякам Эмико тревожить его не стала бы. Должно быть, снова буянят иностранные матросы, как в тот раз. В последнее время повадились шляться по туземным кварталам – там выпивка дешевле.

Инспектор со вздохом поднялся, натянул юкату. Револьвер брать не стал, незачем. Вместо огнестрельного оружия прихватил дзиттэ – железный штырь с двумя закорючками по бокам. В прежние времена таким отражали удар меча, но дзиттэ годился и чтоб отбить нож или просто стукнуть по башке. Этим орудием Асагава владел в совершенстве.

Папку в комнате оставлять не стал, сунул сзади за пояс.

К облегчению инспектора, буянили не иностранцы, а двое японцев. По виду обыкновенные тимпира, шантрапа самого мелкого пошиба. Не якудза, а так, крикуны. Но сильно пьяные и в кураже. Стол перевёрнут. Разбито несколько мисок. У старого корзинщика Яити, который часто засиживается допоздна, расквашен нос. Других посетителей нет, видно, разбежались. Только в углу сидит какой-то рыбак с медно-бурой, прокопченной ветрами мордой. Этому хоть бы что, знай тянет палочками лапшу, по сторонам не смотрит.

«…буянили не иностранцы, а двое японцев»

– Это Асагава-доно, главный начальник полиции! Ну, теперь вы за все ответите! – крикнула Эмико, которой, кажется, тоже досталось – прическа съехала на сторону и рукав надорван.

Подействовало.

Один тимпира, с красной повязкой на голове, попятился к двери.

– Не подходи! Мы не местные! Уйдем – больше нас здесь не увидишь!

И выхватил из-за пазухи нож, чтоб полицейский не совался.

– Как «уйдем»? – взвизгнула Эмико. – А кто платить будет? Сколько посуды перебили! И стол пополам треснул!

Кинулась на обидчиков с кулаками, бесстрашная.

Но второй буян, с глубокими оспинами на лице, наотмашь врезал ей по уху, и бедняжка грохнулась на пол без чувств. Старый Яити, вжав голову в плечи, кинулся вон из харчевни.

Асагава и так не выпустил бы мерзавцев, но за Эмико решил проучить их как следует.

Первым делом подбежал к двери и загородил проход, чтоб не удрали.

Те двое переглянулись. Красный поднял нож на уровень плеча, рябой вытащил оружие посерьезней – короткий меч вакидзаси.

– А ну, разом! – крикнул он, и оба одновременно бросились на Асагаву.

Только где им было тягаться с мастером дзиттэ. Удар ножа он отбил попросту, локтем, а клинок меча зацепил крюком, рванул, и вакидзаси отлетел в дальний угол.