Алмазная колесница. Том 2

Вытерев со лба пот, Горбун снова что-то спросил.

– Хочет знать, остался ли в «Тёбэй-гуми» кто-то ещё, – раздался шёпот у самого уха Эраста Петровича.

Это был Сирота. Вывел Софью Диогеновну на улицу и вернулся – вот какой ответственный.

– Где остался?

– В банде. Но якудза, конечно, не скажет. Сейчас его убьют. Идёмте отсюда. Скоро явятся полицейские, им наверняка уже сообщили.

Трое белоповязочников, кряхтя, тащили по полу мёртвого богатыря. Мощные руки бессильно откинулись. На обоих мизинцах отсутствовали кончики.

Девчонка-прислужница деловито сыпала белым порошком на циновки, тут же тёрла тряпкой, и красные пятна исчезали прямо на глазах.

Тем временем хозяин набросил пленнику на шею тонкую верёвку и затянул петлю. Подёргал, подёргал, а когда у якудзы лицо налилось кровью, снова задал тот же вопрос.

Коротышка предпринял ещё одну отчаянную попытку лягнуть своего мучителя, и опять безрезультатно.

Тогда Горбун, видно, решил, что нечего попусту тратить время. Его приплюснутая физиономия расползлась в жестокой улыбке, правая рука начала медленно наматывать верёвку на запястье левой. Пленник захрипел, губы тщетно пытались ухватить воздух, глаза полезли из орбит.

– А ну-ка, переводите! – приказал письмоводителю Фандорин. – Я – представитель консульской власти города Йокогама, который находится под юрисдикцией великих держав. Требую немедленно прекратить самосуд.

Сирота перевёл, но гораздо длиннее, чем было сказано, а в конце вдруг выкинул фокус: достал из кармана два флажка, российский и японский (те самые, которые Эраст Петрович давеча видел у него на столе), и проделал с ними странную манипуляцию – трехцветный поднял высоко-высоко, а красно-белый наклонил.

Удивительно, но речь письмоводителя и его диковинная жестикуляция на хозяина подействовали. Яростно пробормотав что-то под нос, он ослабил удавку.

– Что это вы изобразили? – спросил недоумевающий вице-консул.

– Я перевёл ваши слова и прибавил от себя, что если он убьёт бандита, то ему нужно будет убить и вас, а тогда нашему императору придётся просить прощения у российского императора, и это покроет Японию страшным позором.

Эраст Петрович был поражён тем, что на содержателя разбойничьего вертепа подействовала подобная аргументация. Очевидно, японские душегубы все-таки отличаются от российских.

– А флажки? Вы что же, их всегда с собой носите?

Сирота торжественно кивнул:

– Я всегда должен помнить, что служу России, но при этом остаюсь японским подданным. И потом, они такие красивые!

Он почтительно поклонился сначала русскому флагу, потом японскому.

Эраст Петрович, немного подумав, сделал то же самое, только начал с флажка Страны Восходящего Солнца.

Тем временем в зале началась непонятная суета. С пленного якудзы сняли петлю, но зачем-то уложили его на пол, причём четверо охранников уселись ему на руки и на ноги. По ухмылке Горбуна было видно, что он затеял какую-то новую скверну.

Вбежали двое прислужников – у одного в руках странного вида железка, у другого бронзовая чашечка с тушью или чернилами.

Коротышка стал извиваться всем телом, задёргался, жалобно взвыл. Эраст Петрович поразился – ведь только что, перед лицом неминуемой смерти, этот человек был само бесстрашие!

– В чем дело? Что они собираются с ним сделать? Скажите, что я не позволю его пытать!

– Его не будут пытать, – мрачно сказал письмоводитель. – Хозяин собирается сделать ему на лбу татуировку – иероглиф ура. Это значит «предатель». Такой меткой якудзы клеймят изменников, которые совершили худшее из преступлений – выдали своих и за это недостойны смерти. Жить с таким клеймом невозможно и покончить с собой тоже нельзя, потому что труп закопают в живодерной слободе. Какая ужасная подлость! Нет, Япония теперь не та, что прежде. Честные разбойники прежних времён никогда не сделали бы такую гнусность.

– Так надо этому помешать! – вскричал Фандорин.

– Сэмуси не уступит, иначе он потеряет лицо перед своими людьми. А заставить его нельзя. Это внутрияпонское дело, находящееся вне пределов консульской юрисдикции.

Хозяин уселся поверженному на грудь. Вставил его голову в деревянные тиски, обмакнул железку в чернильницу, и стало видно, что торец замысловатого приспособления весь покрыт маленькими иголками.

– Подлость всегда в пределах юрисдикции, – пожал плечами Эраст Петрович и, шагнув вперёд, схватил хозяина за плечо.

Кивнул на груду серебра, показал на пленника и сказал по-английски:

– All this against him. Stake? [6]

Было видно, что Горбун колеблется. Сирота тоже сделал шаг вперёд, встал плечом к плечу с Фандориным и поднял российский флажок, давая понять, что за предложением вице-консула стоит вся мощь великой империи.

– Okay. Stake, – хрипло повторил хозяин, поднимаясь.

Щёлкнул пальцами – ему с поклоном подали бамбуковый стаканчик и кости.

Ах, если б всегда
Ты внушал почтение,
Флаг родной страны!

Идущая под уклон булыжная мостовая