Читаем Алмазная королева полностью

Позднее Александр Борисович никак не мог припомнить момента, когда, вновь оказавшись за рулем, успел ринуться на уже слепящие его огни фар милицейских машин. Единственное, что он услышал, падая на пол «пежо», был звук раздавшегося позади взрыва, а вслед за ним — хлопок обожженной жаром и лопнувшей шины. Потерявший управление, маленький синий автомобиль, лишенный задних шин, на который к тому же обрушилась взрывная волна, пролетел вперед, почти достигнув милицейского кордона, и завертелся на месте с бешеной скоростью. К нему, прорвавшись сквозь милицейские машины, уже мчался серебристый «лексус». Что именно собирался предпринять его водитель, так и осталось неизвестным. Потому что «пежо» с внезапно заглохшим мотором по инерции вылетел с трассы прямиком в ближайшую лесопосадку и, замерев на мгновение на правых боковых колесах, словно в раздумье, что ему делать дальше, медленно завалился набок…

Александр Борисович Турецкий открыл глаза и медленно отнял руки от лица, которое прикрывал. Первое, что он услышал, — был вой пожарных сирен, первое, что почувствовал, — адскую боль во всем теле. Первое, о чем, точнее, о ком подумал, был Агеев. Но окликнуть Филю он не успел, как не успел понять, почему фактически не столько лежит, сколько стоит на голове. Потому что в ту же секунду на него обрушился разноголосый хор, солировал в котором хорошо знакомый ему голос — голос Дениса. Правда, такого отчаяния, с каким хозяин «Глории» окликал «дядю Саню», Турецкий в нем точно никогда не слышал.

— Не ори, я жив. — Он невольно застонал в попытке пошевелиться и понял, что ответил Денису почему-то шепотом. А потом над его головой что-то заскрежетало, и преисполненный отчаяния голос Дениса снова окликнул Александра Борисовича по имени. И он, то ли откашлявшись, то ли крякнув, повторил — на сей раз вполне даже по-человечески: — Не ори, я жив! — И тут же уже почти крикнул: — Агеев. Филя ранен!

Но может быть, насчет крика ему все-таки показалось, хотя главным было то, что Денис его расслышал.

Как ни сопротивлялся Александр Борисович Турецкий, после того как их обоих извлекли из несчастного, покалеченного «пежо», необходимости отправляться в больницу (выяснилось, что с ногами все в порядке — ведь стоит же!), его все-таки затолкали, едва ли не силой, в машину «скорой помощи». Филю Агеева, который был без сознания, увезли несколькими минутами раньше.

— Дядя Саня, ты просто псих! — Голос Дениса все еще был какой-то странный. — Ты ж еле стоишь. Если и правда ничего не сломал, что было бы чудом — видел бы ты, как кувыркался на своем «пежике», — тебя отпустят. Завтра же и отпустят!

Наверное, впервые в жизни у Турецкого закружилась голова — и он вдруг сдался. Покорно, поддерживаемый с двух сторон людьми в белых халатах (улечься на носилки он отказался категорически), безмерно удивляясь тому, как медленно у него это получается, Александр Борисович, морщась от боли во всем теле, все еще не отступавшей, заковылял к неотложке. Прежде чем окончательно сдаться на милость докторов, Турецкий с усилием повернул голову в сторону шоссе, на котором оранжевым, грязным пламенем все еще горел черный джип, окруженный плотным кольцом пожарных и милиции. Оттуда к машине «скорой помощи», спотыкаясь, поспешно двигалась какая-то фигура.

— Погодите-ка, — сказал Турецкий, вглядевшись в силуэт человека, торопившим его медикам.

— Санька! — Из полутьмы, рассеивали которую только фары автомобилей, вынырнул Грязнов-старший собственной персоной. — …Твою мать, ты ж нас всех чуть в гроб не уложил!

— Ну-ну… — Турецкий сделал попытку браво выпрямиться и едва не взвыл от боли, однако присутствие друга сделало свое дело, и он все-таки стерпел. — Скажи Косте.

— Костя, к твоему сведению, уже полчаса как здесь, нитроглицерин в данный момент глотает! Потому и сидит в своей тачке!

— Чего это он расстроился, что я жив-здоров остался?

— Еще шутит! Товарищи доктора, кто здесь главный?!

— Допустим, я. — Из полутьмы выступила хорошенькая, хрупкая брюнетка с веселыми темными глазами и короткими локонами, выбивавшимися из-под врачебной шапочки.

— Дайте мне слово, — попросил Грязнов, — что, даже если у нашего везунчика нет никаких серьезных травм — тьфу-тьфу-тьфу! — раньше чем через неделю вы его из Склифа не отпустите!

— Как скажете, товарищ генерал! — Доктор улыбнулась Грязнову, а затем повернулась к Турецкому и подмигнула ему: — Поехали, «везунчик»?

— Запомните, — как можно строже произнес Турецкий, — я не «везунчик», постарайтесь впредь никогда не называть меня этим словом.

— Почему? — Доктор округлила аккуратные бровки.

— Не люблю неточностей, вот почему. Везение тут ни при чем, берите выше: тайный контракт с самой богиней по имени Удача.

…Но спустя три дня доктор, оказавшаяся не врачом «скорой помощи», а заведующей одного из отделений Склифа, вызванной на место происшествия лично Меркуловым, все-таки не удержалась и произнесла слово «везунчик» еще раз.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже