Алмазная лихорадка

— Все! — сказал он, с трудом выталкивая из себя слова. — Не могу больше! Гори все синим огнем!

Мы с Чижовым остановились рядом и стали терпеливо ждать. Бедный Пряжкин еще карабкался по склону, переползая от сосны к сосне. Брюки на коленях у него были мокрыми от частых падений.

Тем временем внизу произошли перемены. Все те же пять-шесть человек выделились из толпы пассажиров и сгруппировались под насыпью. Какое-то время они неподвижно стояли на месте, а потом вдруг двинулись в сторону холмов. Я поняла, что они нашли наши следы.

Противный холодок скользнул по моей спине. Люди внизу шагали уверенно и неутомимо, все ближе и ближе подбираясь к подножию холма. Уже можно было определенно различить черные кожанки и стриженые головы.

— Да-а, дело дрянь! — протянул Чижов. — А у меня один патрон…

Пряжкин дополз до нас и беззастенчиво рухнул животом на мерзлую землю. Капустин сипло кашлял и сплевывал на землю тягучую слюну.

— С ними мы не уйдем, — заключил Чижов.

— А без них — какой смысл? — пожала я плечами.

Мы посмотрели вниз. Преследователи, задрав головы, некоторое время изучали поверхность холма, а потом, видимо заметив нас, рассыпались цепочкой и начали подниматься.

Я наклонилась к Капустину и негромко поинтересовалась:

— Может быть, сразу уж скинем вниз чемоданчик, чтобы не мучиться?

Капустин поднял на меня глаза. Постепенно взгляд его сделался осмысленным. Он встал, хватаясь за сосновые ветки.

— Пойдемте, — обреченно сказал он.

Чижов взял за ворот Пряжкина и поставил его на ноги. Мы продолжили подъем.

— Бросили бы вы свой чемодан, — посоветовал мне Чижов, который буквально волок за собой невменяемого от усталости Пряжкина.

— Он еще пригодится, — сказала я.

Уже не было никакого смысла прятаться. Мы едва плелись, и преследователи без труда нагоняли нас. Можно было уже рассмотреть их лица. Я узнала толстяка, которого мы заперли в шкафу, и парня, оставленного Вадимом на стреме. Еще двое были мне незнакомы. У одного из них голова была как будто побольше, чем у остальных, и, вспомнив характеристику Трофима, я предположила, что это и есть сообразительный Вадим.

Эта четверка с целеустремленными мстительными лицами неутомимо карабкалась по холму, подбираясь к нам все ближе и ближе. Только один человек значительно отстал и поднимался не торопясь, точно находился на прогулке. По смоляным волосам я узнала Трофима. Он мог позволить себе не спешить. Не присутствовал здесь только водитель — видимо, он остался при джипе.

Из далеких серых туч донесся слабый рокот вертолетных моторов. Преследователи остановились и посмотрели на небо. В восточной части небосклона обозначились две черные точки. Наверное, это летели саперы с милицией.

Решив воспользоваться задержкой противника, я из последних сил ускорила шаги. Охваченный отчаянием Капустин старался не отставать от меня — видеть отморозков вблизи было для него слишком тяжелым испытанием. Чижов, проявляя чудеса силы и выносливости, шел с нами рядом, не позволяя отстать и Пряжкину. На втором дыхании мы выбрались на вершину холма.

Дальше начинался спуск — ровная подмороженная поверхность, покрытая мертвой травой. Деревьев здесь было немного. Снег лежал внизу, в расселине. Над нами в сторону следующего холма уходила линия электропередачи.

Не помню, как мы скатились с холма и рухнули в рыхлый снег. Сверху донеслись злорадные крики. Преследователи, уже не стесняясь, скакали вприпрыжку вниз по холму, на ходу доставая из-под курток пистолеты. Толстяк размахивал «калашниковым» с обрезанным стволом и прикладом.

С трудом выбравшись из снежного наноса, мы бросились на штурм следующего холма. Здесь снега почти не было, и сначала дело пошло довольно гладко. Но потом за спиной у нас грохнул выстрел.

Пуля ударилась о гладкий камень метрах в десяти от нас и с журчанием ушла в небеса. Капустин споткнулся и упал на мерзлую траву. Мы остановились.

Бандиты добрались до подножия холма и теперь шли по снегу. На каждом шагу они проваливались по колено и матерились. На какое-то время им стало не до нас.

— Что будем делать? — мрачно спросил Чижов.

Я посмотрела наверх. Справа от нас высилась стальная опора ЛЭП. Провода высоковольтки тянулись как раз над головами барахтающихся в снегу конкурентов. От проводов исходило негромкое равномерное потрескивание.

— Чижов, вы знаете, где здесь фаза? — спросила я.

Он с недоумением посмотрел на меня, а потом задрал голову вверх, и лицо его прояснилось.

— Я вас понял, — пробормотал он и выхватил «парабеллум».

Привстав на колено, он тщательно прицелился и, затаив дыхание, нажал на спуск. Раздался выстрел. Последняя пуля Чижова вылетела из дула «парабеллума» и подрубила тяжелый провод в том месте, где он крепился к гирлянде изоляторов.

Массивная плетеная жила вздрогнула и какое-то мгновение еще оставалась на месте, а потом лопнула и с угрожающим шуршанием, извиваясь и скручиваясь как змея, полетела вниз. Мимоходом она хлестнула по голове зазевавшегося толстяка и, содрогаясь, врезалась в снег. В расселине полыхнуло холодное голубое пламя. Донесся треск, чей-то сдавленный крик, и все стихло.