Алмазная маска

А ведь в словах Примиряющего Координатора таился скрытый смысл. Или упрек? Или обвинение? Что он подразумевал под словом «грех»? Что это за «неразрешимая моральная проблема»?

Что за всем этим — явно бредовым — заявлением таится? Лилмик похож на сумасшедшего? Отнюдь!.. Тогда ищи… И еще упоминание о священнике… Это вообще из области чудес… Ага, выходит, что Фурию можно изловить с помощью молитвы. Тьфу, бесовщина!..

Было уже далеко за полночь. В анклаве Парижа было тихо. Нормальные люди, обслуживающие оперантов — официанты, продавцы в магазинах, консьержки, — уже спали. Да и операнты теперь не шлялись по улицам, как в былые времена на Консилиум Орбе. Заелись, обрюзгли…

Церковь Святого Юлиана-бедняка была точной копией самой древней и самой маленькой из парижских церквей. Оригинал построен в двенадцатом веке.

Первый магнат вошел внутрь и в темноте телепатическим взором сразу отыскал сестру. Она стояла перед алтарем на коленях и молилась. Одета была в рясу из грубой шерсти, на босых ногах сандалии из кожаных ремней. Капюшон накинут на голову.

Минут десять она еще продолжала молиться, хотя уже знала, что брат ждет ее, потом с трудом поднялась, подошла к Полю, не стесняясь, отерла омытое слезами лицо рукавом и сразу запросто, не поздоровавшись, предложила:

— Пойдем ко мне. Я угощу тебя кофе или еще чем-нибудь.

Вдруг она пошатнулась, и брат тут же подхватил ее под руки. Как же она похудела, пронеслось у него в голове. По лицу не скажешь… Наконец Анн собралась с силами и твердо зашагала к выходу. Уже на улице Поль сотворил вокруг них метапсихическую защитную оболочку и сказал:

— Генеральные Инспектора сегодня вызывали меня на ковер. Мы обсуждали вопрос о диссидентском движении. Кое-кто из лилмиков требует запретить их деятельность — более того, устроить небольшой вселенский погром, однако Верховный лилмик остудил горячие головы. Знаешь, временами я не мог отделаться от мысли, что он сочувствует мятежникам.

— Какую форму проверки на лояльность они выбрали?

— Клятву верности, что-то вроде присяги… Ее обязаны принять все магнаты. Те же, кто откажется, могут выбирать между эвтаназией и исключением из магнатов.

— Невероятная глупость!

— Я так им и сказал. Пришлось заодно прочитать небольшой курс, касающийся основ нашей социальной психологии. Одним словом, они отказались вводить инквизицию. Наш новый Директорат вскоре будет проинструктирован насчет времени и масштабов дискуссии и организации пропагандистской работы.

— Нам следует оттянуть время начала работы сессии. Там с помощью полтроянцев мы составим большинство. Что ж, придется упрашивать их пурпурные величества.

— Вот на что еще обратил наше внимание лилмик. Существует опасность, что Фурия может возглавить это движение, последствия чего, как сама понимаешь, будут и предсказуемы и непредсказуемы.

— Как так? — спросила Анн.

— Ну, большая свалка в этом случае неизбежна, а вот какие она примет формы, никто сказать не может. Я попросил их помочь отыскать чудовище, но встретил все то же холодное молчание.

— Разве они не знают, кто Фурия?

— У меня сложилось впечатление, что им известны новые обличья Гидры. Черт бы их побрал!.. Почему они не хотят поделиться этими сведениями с нами?

— Мы слепо верим, что лилмики всемогущи и всеведущи. Это не так. Они не более чем пресыщенные, изнеженные существа, исключая разве что Примиряющего Координатора. Нас спасает лишь то, что впавшие в старчество, всем обладающие сознания могут существовать, только веря в idee fixe: их бытие — самое ценное, что есть в мире. Надо просто представить их образ мышления, внутренний мир, в котором все рассчитано и изведано — тогда становится ясно, что они готовы схватиться за любую соломинку. Подобной соломинкой оказались мы, земляне; наша энергия, бьющая через край, наше стремление к свободе — да-да, как это ни парадоксально! — наша неукротимая вера в лучшее будущее. Они убедили себя — или их убедили, — что мы станем вариантом сохранения их Содружества, пусть через борьбу, через муки… Я не буду сейчас говорить, верна ли эта идея или всего лишь самообман. Я лично считаю, что верна, в ней сохраняется преемственность эволюции, но это к делу не относится…

— Хорошо, готов с тобой согласиться. В твоих рассуждениях есть зерно истины, но почему они оберегают нашу семейку? Ведь мы буквально спасены от позора. — Поль даже остановился, вопросительно глянул на сестру. — У меня сложилось впечатление, что они могут лишить нас поддержки, если мы сами не отыщем эту мразь в самое ближайшее время.