Алмазная пыль

Только теперь Пашка заметил, что шеф был в кабинете не один. У окна, в самом углу, стояла худощавая, спортивного вида девушка. Удивлённый Пашка с ходу заметил и короткую стрижку, и плотно сжатые узкие губы, и решительный подбородок с трогательной ямочкой. Только огромные карие глаза казались посторонними на этом странном лице.

Осторожно, словно по минному полю, Пашка вошёл в кабинет и, присев к столу, настороженно посмотрел на Художника. Делая вид, что не замечает его взгляда, старик налил в чашку своего знаменитого чая и, подвинув её Пашке, с улыбкой предложил:

– Угощайся, тёзка. И расслабься. А то такое впечатление, что сейчас вскочишь и побежишь кому-то морду бить. Ничего страшного не происходит.

– Надеюсь, – улыбнулся Пашка одними губами, пригубив предложенный чай. – А где ваш парень?

– А почему ты решил, что это обязательно будет парень? – с интересом спросил Художник.

– Там мужику проще, – пожал плечами Пашка.

– Чем? – не унимался Художник.

– Здоровых женщин там мало. Так что рано или поздно женщина столкнётся с самыми обычными проблемами.

– Это какими же? – решительно спросила девушка, не выходя из своего угла.

– За ней начнут ухаживать, оказывать знаки внимания, требовать ответа. Всё это будет мешать работе, – пожал плечами Пашка.

– А если она не пожелает связываться с кем-то из местных? Что тогда будет? Изнасилуют?

– Нет, насиловать её никто не станет, а вот верить, точнее доверять, не будут.

– А если ей не нравятся мужчины? Если она, к примеру, лесби? – возмущённо шагнула к столу девушка.

– Дело, конечно, её, но доверять ей точно не станут, – упрямо покачал головой Пашка. – Лично я бы не стал.

– Так это ваше личное мнение или тех, кто живёт в зоне? – не унималась девушка.

– Так думают все, кто живёт в зоне постоянно. Можно сказать, что там сложилось патриархальное общество, не очень хорошо относящееся к сексуальным меньшинствам. Самая большая драгоценность в зоне – дети. И любая здоровая женщина, не желающая завести ребёнка, сразу становится чем-то вроде диковины. Посмотрят, полюбуются, но доверять не станут.

– Всё слышала? – иронично спросил у неё Художник. – Хватит, или продолжишь и дальше у меня это дело клянчить?

– Я продолжаю настаивать на своём участии в операции, – решительно ответила девушка.

– Ну и дура, – не удержался Пашка. – Вы можете делать всё, что угодно, но такую ненормальную я в зону не поведу, – решительно повернулся он к старику.

– Ты будешь делать то, что тебе прикажут, – с ненавистью зашипела девушка.

– Не в этот раз, – презрительно усмехнулся Пашка. – И запомни, заставить меня никто не сможет.

– Не горячись, тёзка, – ровным тоном осадил его старик. – Я ещё ничего не решил.

– А вы, Павел Андреевич, можете решать всё, что вашей душе угодно, но в зону я её не потащу. Не хочу грех на душу брать.

– Это какой такой грех? – с интересом спросил Художник.

– Её там пристрелят. Если не сразу, то дня через два точно.

– Это ещё почему? – растерялась девушка.

– А ты на себя в зеркало посмотри, – усмехнулся Пашка. – Упрямая, своенравная, слушаешь только себя. А в зоне так не живут. Несмотря на отсутствие власти, с дисциплиной там всё в порядке. И если ночная ведьма приказала прыгать, ты должна прыгать. Сказали, ложись – падай, а вопросы будешь потом задавать. В противном случае с тобой просто не станут общаться. А без этого тебе там вообще делать нечего.

– Всё, Марина, разговор окончен. Возвращайся в свой отдел и сделай так, чтобы я про тебя как минимум месяц не слышал, – решительно подвёл итог Художник.

Сообразив, что этого дела ей не видать как своих ушей, Марина окончательно взбесилась и, стремительно метнувшись к Пашке, попыталась достать его кулаком в челюсть. Подсознательно ожидая чего-то подобного, Пашка успел отреагировать в привычном для себя стиле. Гибким движением убрав голову с линии атаки, он ответил ей резким ударом на опережение.

У не ожидавшего от неё подобной выходки старика сложилось впечатление, что она бросилась к Пашке и, не добежав одного шага, просто рухнула на пол. Озабоченно приподнявшись, он посмотрел на лежащую в отключке девушку и, покосившись на Пашку, спросил:

– Надеюсь, не насмерть зашиб мне работника, ирод?

– Выживет, – мрачно фыркнул Пашка.

– Ну ты и зверь, – покачал головой Художник.

– Не зверь, а человек, всегда готовый к драке, – мрачно ответил ему Пашка.

Тем временем ушибленная Марина медленно начала приходить в себя. Слабо застонав, она медленно села и, взявшись рукой за голову, тихо проговорила:

– Чем это он меня так?

– Кулаком, – усмехнулся Художник. – Очухалась? Теперь ступай отсюда, пока я не рассердился.

Понимая, что окончательно попала впросак, Марина медленно поднялась и на подгиба– ющихся ногах поплелась из кабинета. Проводив её взглядом, Пашка мрачно пожал плечами и, качнув головой, тихо проворчал:

– Вот и ещё один заклятый друг появился.

– А чего это ты так расстроился? – усмехнулся Художник.

– Она ведь не из тех, кто что-то забывает. Она теперь исподтишка гадить начнёт.

– Не начнёт. Я её в другой операции задействую. Не волнуйся. Скоро ей не до тебя будет. А теперь давай к делу.