Алмазная пыль

– Куклов далеко, а они тут, рядом. Кто знает, как оно может сложиться.

– Как бы не сложилось. Начнут гадить, головы поразбиваю. А поведут себя правильно, и я в драку не полезу, – жёстко отрезал Пашка. – Так что? Попьёте чаю со мной? Если не противно, – тихо добавил он.

– Не говорите глупостей, – горячо возразила девушка. – Сейчас чайник принесу.

Подхватив ведро с мусором, она выскочила в коридор. Но спустя несколько минут вернулась, неся руке в электрочайник. Ловко воткнув вилку в розетку, она щёлкнула кнопкой включения и, повернувшись к Пашке, спросила:

– Может, вы есть хотите? Вы не стесняйтесь, скажите, я принесу.

– Спасибо, я не голоден, – грустно улыбнулся Пашка. – Просто после их лечения всё время пить хочется.

– Похоже, у вас обезвоживание, – задумчиво ответила девушка. – Нужно будет врачу сказать.

– Не вмешивайтесь в это. Я сам скажу, – вздохнул Пашка, закуривая очередную сигарету.

В наступившей тишине звонко щёлкнул выключатель закипевшего чайника. Поднявшись, девушка ловко налила чай и, поставив перед Пашкой его чашку, присела на краешек кресла, задумчиво глядя на него своими глазищами цвета ночного тумана. Пригубив из налитой чашки, Пашка в очередной раз вздохнул и, понимая, что наступившую тишину нужно как-то нарушить, задумчиво спросил:

– Вы не против, если мы попробуем начать с самого начала?

– Это как? – не поняла девушка.

– Как вас зовут?

– Татьяна, – чуть улыбнувшись, ответила она.

– А меня Пашка, – усмехнулся он, разведя руками.

– А почему Пашка, не Павел, например? Вроде уже не мальчишка, – мило улыбнулась Татьяна.

– Привычка. Меня так с самого детдома зовут. Пашка. Так и живу.

– И давно?

– Что давно?

– Давно ты один? – от удивления она незаметно для себя перешла на ты.

– По документам с четырёх лет, – грустно улыбнулся Пашка.

– По документам? А по-настоящему?

– Не помню. Меня когда сбили, ранили сильно. Говорят, крепко башкой приложился. Две недели как в себя пришёл. Потому и не помню ни черта.

– Интересно. Для двухнедельного вы уж очень ловко дерётесь, – улыбнулась она.

– Это не я дерусь. Это моё тело дерётся. Без моего участия.

– Как это может быть? – не поняла Тать– яна.

– Ну, как вам объяснить? – задумчиво протянул Пашка. – Сам я не помню, как это правильно делается, но моё тело хорошо это знает и действует само.

– Вот как? А что вам нужно сделать, чтобы оно начало действовать само? – с интересом спросила она.

– Разозлиться. Как только я выхожу из себя, тело сразу начинает действовать. Быстро, жёстко, а главное, эффективно. Я и половины этих приёмов не помню.

Их разговор за чаем длился почти три часа. Только когда за окном начало светать, Татьяна наконец собрала чайный сервиз и, приветливо улыбнувшись Пашке, выкатила столик из номера. Дверь за ней закрылась, и Пашка, испустив очередной вздох, отправился в спальню. Рухнув на кровать прямо в одежде, он закрыл глаза и моментально провалился в сон.

* * *

Шёл памятный тысяча девятьсот девяностый год от Рождества Христова. В огромной стране, которую ещё не так давно боялся и уважал весь мир, происходило что-то несусветное. Разваливалось всё. Наука, производство, система обучения. Рушились отработанные годами связи и договорённости. Рушилась сама страна.

Именно в это смутное время и нашёл своё истинное предназначение бывший капитан морской пехоты Николай Верховский. Уйдя из окончательно развалившейся армии на вольные хлеба, он подвизался на ниве перевозки особо деликатных грузов, хозяева которых не желали, чтобы кто-то знал об их существовании.

Это должен был быть обычный рейс. Ему вручили небольшой чемоданчик и, сообщив адрес, велели передать посылку вполне конкретному человеку. Запомнив адресата по фото, Николай кивнул и, получив командировочные, отправился на вокзал. Пользоваться самолётом ему разрешалось только в том случае, если поездка по железной дороге могла оказаться слишком долгой.

Взяв билет на ближайший поезд до Одессы, естественно с изрядной переплатой, он направился к ближайшим ларькам, чтобы приготовиться к дороге. Зубная щётка, мыло, полотенце, тапочки и прочие нужные в дороге мелочи были закуплены, и теперь ему оставалось только дождаться, когда объявят посадку.

Как и везде в те времена, поезда ходили не по расписанию, а по возможности, поэтому покидать территорию вокзала было по меньшей мере глупо. Едва дождавшись, когда подадут состав, он нашёл свой вагон и, встав у дверей, принялся терпеливо дожидаться, когда объявят посадку.

Хорошо зная, чем может обернуться любая поездка, он успел заскочить на свою съёмную квартиру и прихватить из чемодана пистолет и офицерское удостоверение. Пара зелёных бумажек – и оно осталось ему на память, а пистолет, стандартный ПМ, он приобрёл на рынке у какого-то спившегося индивидуума.