Алмазная пыльца

Наташа лежала в гробу, как невеста, в белом платье. Над нею склонилась мать, рядом — отец и сын Виленские, родственники, сотрудники районо. Ударил оркестр, Женя горько заплакал.

Гроб накрыли крышкой — и сразу, как тогда в морге, вскрикнула осиротевшая Измайлова:

— Ой, куда ж ты уходишь от меня, доченька?! Ой, чего же ты была такой непослушной?

Иван с Галкой покинули Наташину могилу в числе последних. Шли молча. Каждый думал о своем.

«Непослушной… — как эхо, зазвенело в ушах Сайко. — Измайлова снова, как и тогда в морге, повторила это слово. Что это может значить?»

…Вчера, как только ушел Женя, Иван помчал к районо, в котором работала кассиром Наташа Измайлова. Рабочий день закончился, но все сотрудники были на месте. Распределяли, кому что надлежит сделать по подготовке к похоронам.

Когда узнали, что Сайко из уголовного розыска, зашумели все разом: «Нашли убийцу?»

— За этим я к вам и пришел, — хмуро ответил Иван. И начал расспросы. Прежде всего о самой Наташе.

Женщины отвечали вдумчиво. По их словам, Измайлова была неплохой девчонкой. Могла пошутить, иногда ужалить острым словом, но, в общем-то, вроде была честной и аккуратной работницей. К ней часто забегала ее подружка. Сайко понял, что речь шла о Людмиле Скуратовой. Ребята тоже приходили, одного из них знали — сын прокурора Виленского. А вот второго?.. Приходили они порознь и не часто. Если Виленский смело входил к ним в помещение, то второй, носатый, топтался у подъезда, ожидая, пока Наташа выйдет. Его имени и фамилии никто не знал. Носатый женщинам не нравился. Сутулый, длинные, как у обезьяны руки. Сайко достал фотографию Рядно:

— Случайно, не этот парень?

— Он! Он! — загалдели наперебой.

…— Вань, а, Вань! — услышал он Галкин голос. — Посмотри… — Взгляд девушки был устремлен в сторону Наташиной могилы. Сайко обернулся. У возвышающихся над могилой венков стоял человек. Это был Борис Рядно.

— Галочка, мне нельзя туда идти. Подойди к тому человеку, запомни его и, если сможешь, завяжи разговор. Встретимся здесь же.

Иван скрылся за ближними памятниками, а Кнопка, делая вид, что рассматривает могилы, не спеша повернула обратно.

Встретились они с Иваном примерно через полчаса. Галка, как могла, описала парня. Он был изрядно выпивши. В разговор вступил неохотно. Говорил развязно, грубоватым баском. У него, например, вырвалось: «Это ей за непослушание». На его скулах ходили желваки.

Иван достал фотографию Рядно и протянул Кнопке.

— Он?

— Точно. Только эта фотография, наверное, старая. У парня прическа… Виски длинные, а правая щека поцарапана. На ней марлевая наклейка.

— Поцарапана?.. — едва не выкрикнул Сайко.

— Да. Из-под наклейки видно несколько заживающих стежек. Будто кошка когтями по коже прошлась. Это что-то дает?

— Да так… Ничего, — постарался замять разговор Сайко.

Он проводил Галю и поехал к Нетребо домой.

— Чем порадуешь, Ваня?

— Думаешь, буду радовать?

— Весь светишься.

Они прошли в комнату и уселись у стола. Иван коротко рассказал.

— …Итак, — сделал вывод Нетребо, — убийца — Рядно?

— Не убежден, но оснований для такого предположения много.

— Какие?

— Встречи с Измайловой у районо — раз. Царапина — два. Надо что-то придумать, чтоб его наклейку взять на экспертизу. А царапина у Рядно появилась после седьмого октября. То есть, после смерти Измайловой.

— Откуда такое открытие? — перебил Нетребо.

— Шестого октября я с этим типом лазил по «Волгам» таксопарка. Искали отметину от папиросы. Его личико было чистым, как яичко, если не считать угрей, — выложил Иван.

— Что дальше? — улыбнулся Виктор Ильич.

— Настораживают его слова, брошенные на кладбище. За какое непослушание он мог упрекать покойницу? Возможно, она напугалась моего визита и раскрылась перед ним? Вот и расплата.

Нетребо промолчал. Прошел к двери спальни, заглянул туда, прикрыл поплотнее двери и вернулся к столу. Помолчал. Иван терпеливо ждал.

— Понимаешь, Ваня, я этого Рядно хорошо знаю, — задумчиво произнес Нетребо. — Ограбление — допускаю. Но на убийство он не пойдет.

— А если не было выбора? Если он сам кем-то связан по рукам и ногам?

— Возможно, — после короткого раздумья согласился Нетребо.

…Иван прошел до конца дома и повернул на малолюдную тихую улицу Садовую. Метрах в пятидесяти от него остановились бежевого цвета «Жигули». Сайко, может быть, и не обратил бы на машину внимания, но из «Жигулей» вылезла Лидия Ефимовна Нетребо. Иван остановился. Раскрылась вторая дверка. Обойдя машину, хозяин «Жигулей» подошел к жене Нетребо. Он был в темно-серых брюках, расстегнутой кожаной курточке. Франтовый тип. Он что-то сказал Лидии Ефимовне и поцеловал ее. Несколько секунд — и женщина исчезла в арке ворот.

Ничего не подозревая, хозяин «Жигулей» стоял на тротуаре и смотрел вслед удаляющейся Нетребе. Вдруг перед ним вырос Сайко.

— Кто вам эта женщина? — зло спросил Иван.

Франт смерил Сайко с головы до ног пренебрежительным взглядом.

— А вам что?

— Кто вам эта женщина?

— Извините, это не ваше дело.