Алмазная реальность

Я демонстративно замолчал. Интересно, куда делся Индуна? Спасся? Или я просто не видел его тело? Искренне хотелось, чтобы лейтенант выжил, но я не слишком-то в это верил. Зря не спросил у Мбопы, что это был за чертов туман… Хотя он и не сказал бы, наверное.

Значит, мы идем к озеру. Что ж, отсюда до Ньясы примерно километров четыреста, если не ошибаюсь. Время сбежать есть.

Я стал восстанавливать в памяти карту здешних мест. Если мы идем к порту Чипока, значит, попремся через горы, через плато Ангониа, вот только что-то крутит Мбопа… Судя по всему, идем-то мы не на север, а на запад. На северо-запад, если быть точнее. А на северо-западе… На северо-западе мертвый город Сонго и гидроэлектростанция Кабора-Басса на Замбези. Гидроэлектростанцию еще лет шесть назад выкупили у Мозамбика предприимчивые юаровцы, теперь это их кусок земли. Что там понадобилось Мбопе? Транспорт? Но Южно-Африканская империя соблюдает нейтралитет, они их не пустят на свою территорию. Оружие продают всем, но на свою землю, тем более на стратегически важный объект…

Ладно. Увидим. В любом случае доберемся не завтра и не сегодня…

Я механически шагал до самого привала, пока уже совсем не стемнело, а потом упал и уснул — со связанными руками.

14. МОЗЕС МБОПА

Бывший лидер группировки «Независимые черные»

Когда нас всех накрыло этим туманом, я даже не понял, что случилось. Только что шел довольно хилый позиционный бой. Противник старался затянуть петлю, медленно, не высовываясь под пули, собирая силы для броска. Мы удерживали их как могли, заливая окрестности свинцом, и вдруг небо потемнело…

Словно огромная птица взмахнула крылами и уселась на нас. Накрыв своим пуховым душным брюхом блокпост, холм, дорогу. Стало темно, и только шелест, словно некто большой перешивает своей огромной иглой ткань мироздания, перекраивает, режет, насвистывая что-то себе под нос.

Рядом послышался шорох, это Абе выбрался из-за бруствера и подошел ко мне. В сгустившихся сумерках я различил, что его лицо посерело от ужаса.

— Барон Суббота… — тихо прошептал он. — Барон Суббота…

И я понял, что не шелест слышится мне, а тихий, шипящий, пронизывающий смех. Словно высушенные горячим ветром кости трутся друг о друга, скрипят. Скрипят! Скрипят!!!

Невыносимо!!!

Только когда все кончилось и солнце невозмутимо осветило поле не то побоища, не то жертвоприношения, мы сумели сдвинуться с места. Подобрали журналиста и толстяка при нем.

Толстяк трясся всем телом и явно плохо ориентировался в происшедшем. На кой черт он понадобился Таманскому? Такого надо было бросить еще в самом начале. Балласт, и только.

Дерьмовая штука война

Я глядел на гору изувеченных трупов наверняка очень смелых парней. Пусть и киберов, пусть и врагов, но бойцов от бога. Все как один мертвы, а толстый балласт жив. Отвратительно и нечестно.

Мы навьючили толстяка Карунгу и двинулись дальше на запад.

С вершины другого холма я еще раз оглянулся, чтобы увидеть страшные трупы, сложенные кругом, ноги к голове. Бойцы от бога. Какого бога? Почему-то эта мысль показалась мне важной…

Мы тащились уже дня два. Ночуя как попало, даже не заботясь о том, чтобы прикрываться от спутникового наблюдения. Коваленко чувствовал себя все хуже и хуже. Абе держал его на почти постоянных инъекциях. То ли морфий, то ли еще какую-то гадость колол. Сергей сознания до конца не терял. Сильный организм, хотя по внешнему виду этого не скажешь. Если он протянет в таком режиме еще несколько дней, будет реальный шанс выкарабкаться. Хотя…

Даже самому себе я боялся признаться, что для Коваленко почти все потеряно.

Просто это человеческая особенность, всегда и повсюду, даже в самых безнадежных ситуациях, вставлять это слово «почти», втайне надеясь на лучшее, на лучшее, на лучшее…

Таманский был молчалив. Передвигал ногами, как автомат, и только иногда утирал пот. Я втайне наблюдал за ним. Журналиста мучила «усиленная мозговая деятельность», очень вредная штука в сложившихся условиях. Еще додумается устроить побег… Уж очень мне в него стрелять не хочется. Да и вообще у меня насчет него большие планы, контрразведке я его, конечно, не отдам, но вот помощь на территории Мозамбика он бы мог нам оказать. Лейтенант все-таки.

Хотя думать не запретишь. Неотъемлемое право человека. Так же как и право на ошибку.

Утром третьего дня война снова напомнила о себе.

Мы набрели на место, где когда-то был бой.

В памяти всплыло сообщение о нескольких крупных сражениях, которые произошли в самом начале военных действий. Действительно крупных.

Два часа, без остановки, мы тащились через свалку искореженных металлических конструкций, в которых еще можно было, хотя и с трудом, опознать английские «Скорпионы», старенькие Т-55 с Украины, Т-72. Различные марки бэтээров, согнанные сюда со всех сторон света, чтобы превратиться в ржавеющие останки, в братские могилы для очень разных и таких похожих людей. Смерть — гордая сестра. Так, кажется, писал когда-то американец Томас Вульф? Смерть объединяет всех.

В нескольких местах мы были вынуждены обходить огромные оплавленные воронки, подарки с орбиты.