Алмазная скрижаль

   – Тайна Руси – в ее истоке, в солнечном искусстве, в безудержной языческой радости древних форм и красок, в геометрии северных вышивок, кованых украшений, в улыбках львов на стенах Дмитриевского собора во Владимире, в кентаврах храма Покрова на Нерли. Русь погрузилась в глубь самой себя, охраняя заповедный корень…

   Он, видимо, сильно опоздал. Свободных мест уже не было. Пестрошерстная публика в центре зала возилась и шумела, как стая шершней. Преодолевая смешки и шепот, Лика говорила:

   – Народная сказка – наследие язычества, древнейший пласт национальной памяти, сопряженный с тотемными символами рода. Поэтому сказка еще и зеркало этнической психологии, часто нелестное, но всегда – правдивое…

   Она стояла на небольшой сцене, прямая, тонкая, словно зажженная свеча. О, эти русские строгие светлые девочки: сестры милосердия и Зои Космодемьянские. Храбрые, гордые, упрямые звездочки-недотроги, не замарав одежд проходящие среди прокаженного мира, недоступные мерзости, но беззащитно распахнутые знобящим, злым ветрам и бесстыдной молве. Сердце ударило горячо и больно, Вадим напряженно вслушался.

   – Большинство русских сказок – загадочные шифровки, а иногда и грозные пророчества.

   Стоя в дверях, Вадим старался поймать взгляд Гликерии. Увидев его, она чуть улыбнулась, и голос ее зазвенел, набирая силу:

   – «Зачинается рассказ от Ивановых проказ…» Вспомним детство; дыхание близкого чуда, трепет древних струн под невидимой рукою, разлитый по жилам холодок тайны и волшбы; «Конь с златой узды срывался, прямо к солнцу поднимался…» Ужели навсегда распалась Златая Цепь русских традиций и сгинул в дебрях дивный конь? О существовании древнейшей русской традиции «Златая Цепь» упоминал в своих работах историк и этнограф Юрий Миролюбов. Он же предполагал существование высокоразвитой русской письменности, тщательно оберегаемой жреческой кастой. Какая же грамота могла существовать на Руси, кроме черт и резов, кроме северных рун? Об этом чуть позже… А пока вернемся к нашему Коньку.

   «Конька-Горбунка» можно смело назвать конской сказкой. Конь – всегдашний спутник арийца. «Конь вырвался из Коло Времен Бессмертных Богов и прибежал к человеку», – говорили наши предки. Потому-то конь так близок к созидающим силам Вселенной, словно это прекрасное творение и доныне находится под их покровительством. Слово «конь», несомненно, восходит к раннему, полярному, наиболее чистому пласту языковых форм. Рунический знак «кен» обозначает идею огня и движения, поэтому «конь-огонь» – абсолютно магическое сочетание слов.

   Первое волшебное явление сказки – белоснежная златогривая кобылица, явившаяся, как свет из тьмы. Белый конь – это глубинное, родовое воспоминание о белом коне Святовита. Лишь ночью жрецы, дословно «жизнь рекущие», выпускали его «погулять во чисто поле». Подобная практика существовала до середины четвертого века нашей эры на острове Руяне (Буяне). Остров Рюген в Балтийском море сегодня принадлежит Германии. «Лошадь белая в поле темном» Николая Рубцова, «Ночью на белых конях» Павла Вежинова, белые кони на Егория Летнего в наших селах – доныне грезит славянская душа этим неугасимым символом. Белая лошадь – воинский знак касты кшатриев – героев и владык.

   Вглядимся пристальнее в Иванушку. Кто он? Персонификация народа? Бесталанный дурак, лентяй, а счастье само плывет ему в руки. Но в любой сказке есть ключи тайного смысла. Любимое занятие Иванушки – «орать песни на печи». Печь – исконный символ дома, это «жизненный огонь», горящий на «поде родовой памяти». Из всех братьев именно Иван ближе всех к священному огню памяти Рода.

   – Сабурова, расскажи о Грамоте! – крикнул с места гривастый юноша.

   – Древнейшая русская письменная традиция «Златая Цепь» – это грамота-прародитель всех ныне существующих письмен. Многим она известна как Всеясветная Грамота. Мы же будем именовать ее «Златая Цепь». Именно этот образ избрал Пушкин, рисуя золотую спираль на древе Познания. Златая Цепь включает в себя 147 знаков-звеньев. Ее волшебные буквы – это многозначные символы, «кирпичики мироздания». Вероятно, именно с этой грамотой встретился Кирилл, путешествуя по южным рубежам Руси, и именно ее он назвал Русскими письменами. «Отныне да целомудренно писать начну», – по легенде, воскликнул «просветитель», едва познакомившись с ее чудесными возможностями.