Алмазное лето

Они свернули с широкой дорожки на едва заметную тропинку и, пробравшись сквозь заросли колючих елей, оказались около деревянной часовни в один купол, построенной, по всей видимости, из местной древесины. Дверь оказалась заперта на замок, но над ней висела икона с изображением юного святого, ещё совсем подростка, с крестом в руке. На иконе была надпись: «Святой мученик Василий Мангазейский».

Великий пояснил:

– Часовня освещена в честь сибирского первомученика святого праведного Василия Мангазейского.

– Я не слышала о таком святом. А что такое Мангазея?

– О, златокипящая Мангазея! Первый русский заполярный город, располагавшийся между полуостровами Ямал и Таймыр, предтеча нынешних Мурманска, Салехарда, Певека, Тикси.

– О, слышу про знакомый посёлок Тикси! – не удержалась Белкина и даже запрыгала на месте. – Я там была прошлым летом.

– Так вот, в самом начале 17 века, если мне не изменяет память, ещё при царе Борисе Годунове, основали сей город – для сбора дани и торговли с англичанами и голландцами, которые добрались за Урал, аж до самого Енисея. Туда с купцом, в качестве приказчика, отправился, как пишут в житии, богобоязненный отрок Василий, родом из Ярославля. Случилась кража, и хозяин обвинил его в пособничестве разбойникам. Вася ни в чём не признался, ибо, естественно, был ни в чём не повинен. Тогда купец самолично измордовал его, а затем отвёл к воеводе. Но, говорят, есть ещё одна версия. Якобы купец домогался парня, но тот отказывал, вот тогда торгаш и обвинил парня в преступлении. Воевода Пушкин, видно, был крут и тоже приложил руку к избиению, и вот на Пасху, говорят, этот проклятый лавочник саданул юношу связкой ключей в висок. Парень умер, его тут же и похоронили, и все почти забыли об этом случае. Но со святыми не всё так просто. Прошли годы, и стали в городе являться людям чудеса в месте упокоения паренька. Вот тогда и вспомнили старожилы о несчастном отроке Василии. А сейчас в Сибири он почитается как покровитель охотников и звероловов и первый сибирский святой.

– Грустная история, жалко парня. Теперь понятно, почему на иконе около ног святого лежит связка ключей.

– Куда уж там, не до веселья. Вообще-то, жития святых – почти всегда печальные истории. Непрост путь к святости, лепестками роз не усыпан. Получается, наш Василий Прокопьевич спрятался от своего небесного покровителя?

– Выходит, отрёкся.

– Каждому своё, не будем осуждать. Пойдёмте отсюда, здесь хорошо, но уныло как-то, как на кладбище.

– Словно жизнь на время оставила это место.

– Но не святость.

Алёна на прощание погладила кругляк, из которого сложены стены часовни, и рука мягко заскользила по янтарным смоляным слезинкам. Родной еловый дух, а может, ещё и едва уловимые нотки ладана навеяли грустные мысли. Они с Великим молча вышли из ельника и вскоре на дорожке столкнулись нос к носу с начальником охраны Морозова. Игорь Александрович, он был, как обычно, весь в чёрном, по-хозяйски осмотрел гостей с ног до головы и спросил:

– Гуляете?

– Да, наслаждаемся здешним воздухом.

– Понятно. Алёна Белкина, тебе не скучно в наших дебрях?

– Да пока нет! Да и грустить некогда, я ещё даже не осмотрела окрестности этого дворца.

– Алёна, как несовершеннолетнюю, официально тебя предупреждаю: будьте осторожны. Тут кругом шастают медведи, а ещё зубастые волки. И учтите, я не шучу. Третьего дня мои ребята отгоняли косолапого от склада. Я могу приставить к тебе персонального охранника. Как ты на это смотришь?

– Спасибо за заботу, но пока обойдусь без охраны. Я от дома и не отхожу, если чего, буду визжать как резаная.

– Хорошо. Моё дело – предложить. Ну а как молодой девушке среди стариков и глухих лесов?

– Нормально. Мне нравится северная природа, вот её и изучаю, вместе с людьми. Даже не знаю, что интереснее.

Игорь Александрович закивал:

– Тоже дело.

Видя, что начальник охраны собирается их оставить, Белкина спросила:

– А мне можно предложение вам сделать?

– Слушаю с удовольствием. Что юное дарование желает?

– Вы можете пойти и осмотреть мою комнату, чтобы подозрений лишних не было в мой адрес.

Великий в свою очередь обрадованно предложил:

– Мою, кстати, тоже, как там говорится, обыщите. Мне скрывать абсолютно нечего.

– Да вы что! Только за такую просьбу – пошарить в вещах гостей, меня Василий Прокопьевич порвёт на части.

– А полиция или следаки приедут? – с видом знатока спросила девчонка.

– Босс решает. Сами видите, вертолёты с замом губера уже к нам вылетели, а тут такой скандал. Некрасиво получается, не айс.

– Да, попали мы в ситуацию. На всю жизнь замараемся из-за этого камня.

– Найдём, я уверен, он здесь. Никуда не денется. К вечеру притащим из Архангельска детектор лжи и прогоним через него всю обслугу, там такие весёлые проводочки: зелёные и красные, глядишь – всё и вскроется.

Будет всё айс! Одену тогда корону на голову!

– Правильно говорить «надену», а не «одену», – встрял в разговор Великий и тут же смущённо опустил глаза.

– Спасибо, ваше филологическое сиятельство.

Желая разрядить обстановку, Белкина оптимистично всех заверила: