Алмазное сердце

— Рано еще, — пояснил закончивший с утренним туалетом Джед. Порой мне казалось, что он читает мои мысли, и от этого становилось не по себе. — Волки ведут частично ночной образ жизни. Ложатся под утро, встают ближе к полудню.

Воображение рисовало мистические ночные ритуалы с участием всех жителей поселка, пожарище костров, песню шаманского бубна…

— Мы немного иначе устроены, — оборвал полет моей фантазии мужчина, — у нас другой жизненный ритм.

Я ни о чем не расспрашивала, но Джед по собственному почину решил рассказать мне о жизни оборотней в горах. Оказалось, что этот поселок тут не единственный. Сейчас мы находились в так называемом Верхнем Селении, а было еще и Нижнее, и Озерное. В Верхнем жил вожак стаи с семьей и Ула, виери кама (это что-то вроде «главный шаман»). Унери кама — младшие шаманы — жили в других поселках или в городах по всему королевству. Раньше я отчего-то считала, что их очень мало, но, по-видимому, шаманов среди метаморфов было не меньше, чем магов среди людей:

— Когда-то волки предпочитали оставаться тут, подальше от человеческих поселений. Сейчас в Ро-Андире лишь малая их часть. Ты же не думала, что все оборотни Вестолии способны разместиться в трех поселках? Да и те, что обитают здесь, часто выбираются в мир людей. Многие живут в городах, а сюда возвращаются, чтобы… Ну, как тебе объяснить… Это — дом. Наша земля. Тут мы свободны.

Нужно было быть оборотнем, чтобы понять эти слова. Зато было ясно другое: Джед говорил о чем угодно, но не о проблемах, свалившихся на нас в виде мага-убийцы. Самой не хотелось думать об этом. Пели птицы, светило солнце, терпко пахли травы, острые зубцы гор подпирали ярко-синий купол неба… Это была совсем другая жизнь — жизнь, в которой хотелось остаться навсегда. И Ула, как я вчера подслушала, давала мне такой шанс. Но, хорошенько подумав, я решила, что самым правильным для меня будет вернуться домой. Мун и все ее демоны с престарелым женишком! Когда выбираешь между смертью и замужеством, последнее уже не так пугает. К тому же теперь, после того как я себя «скомпрометировала», сбежав и впутавшись в историю с убийствами и шантажом, граф, возможно, еще и передумает на мне жениться. Главное, вернись я домой, отец с его титулом, связями и собственной маленькой армией сумеет защитить меня лучше, чем, несомненно, честные и сострадательные, но совершенно чужие мне волки.

— Я хочу домой, — без обиняков заявила я после завтрака. — К отцу.

Оборотень уставился на меня с непониманием. Ну конечно! Я же, выдавая себя за Милисенту, говорила ему, что мои родители умерли. А тут вдруг — отец.

— На самом деле я не Милисента Элмони, — выпалила я, пока не передумала. — Меня зовут Лисанна. А мой отец — князь Вилаш Дманевский.

Я ожидала удивления, расспросов, но Джед вдруг звонко хлопнул себя по лбу.

— Точно! Ар-дэй Вилаш. Смотрины.

Джед

А я-то голову ломал! Вот откуда я знаю ее имя — из письма. Годовщина свадьбы Берни, на которую я не поехал, день рождения дяди Грегори, на который уже не успею, и смотрины, на которых отсутствовал не только я, но и виновница хм… торжества. Хотя мне, в отличие от многочисленных приглашенных в Уин-Слитт, можно сказать, повезло: судьба организовала для меня персональные смотрины в дилижансе на Депри. И если бы тогда кто-нибудь осведомленный спросил, что я думаю о предложенном князем Дманевским альянсе, честно сказал бы, что угольного карьера, обещанного ар-дэем Вилашем в комплекте с рукой дочери, маловато, учитывая риск быть замаринованным заживо.

— Какие смотрины? — отвлек меня от мыслей о жизни голос девушки.

Откровенность за откровенность?

Не углубляясь в подробности, я рассказал Сане о полученном приглашении, не преминув тактично поинтересоваться, по какой причине она сама пропустила столь важное для себя событие.

— Надо очень! — надулась лекарка. — Замуж я не собираюсь. Особенно за этого старикашку.

Девушку, что называется, прорвало. Печальные события прошедших дней не могли не отразиться на ее душевном равновесии, но теперь все это, со слов Саны, было лишь следствием опрометчивого решения ее отца и коварных матримониальных планов некого Эрика Фицджеральда Леймса второго, нынешнего графа Гросерби. Я слушал, приоткрыв от удивления рот, и размышлял о том, что чтение дамских романов до добра не доводит. Злокозненный старик, которого дэйни Лисанна увидала в гадательном блюде, вознамерился жениться на юной и прекрасной девице. Строгий родитель сказал свое веское слово, и юная и прекрасная не придумала ничего иного, как сбежать от незавидной судьбы, воспользовавшись документами подруги и рыжей краской. Почему — рыжей? Зачем нужно было идти к гадалке вместо того, чтобы расспросить отца о вероятном женихе? К чему было сбегать, словно сейчас на дворе темные века, когда женщина и в своей семье не имела права слова?