Алмазное сердце

— Полно вам, граф. — Смех королевы прозвучал несколько натянуто. — Я сейчас не в лучшем положении, нежели вы, и боюсь ничуть не меньше. Слишком многие оказались вовлечены в эту историю, чтобы я отважилась на радикальные меры. Мне не нужны проблемы ни с андирской стаей вашего дяди, ни с сообществом метаморфов, которых представляет в парламенте ваш отец. Он выдвинул мне настоящий ультиматум в сегодняшней беседе.

Отец? Ультиматум?

После этих слов я окончательно перестал понимать происходящее, зато начал всерьез опасаться за судьбу родителя.

— Где он сейчас? — осмелился спросить я.

— Дэй Эрик чаще всего бывает крайне сдержан и осторожен в высказываниях, — издалека начала ее величество. — Но, очевидно, не тогда, когда дело касается его близких. У нас вышел не очень приятный и неожиданный для меня разговор. Думаю, вы уже поняли, что ни я, ни мой брат не имели отношения к действиям магистра Менно? Но дэй Эрик полагал иначе…

— Где он? — перебил я непочтительно.

— Здесь, в Ангере. Я была вынуждена отдать приказ о взятии его под стражу, пока все не разъяснится. Не волнуйтесь, он не в пыточных застенках — всего лишь под охраной в одном из домов моего брата. Как я поняла, он доподлинно не знает, что содержится в попавших к вам бумагах, но тем не менее о факте их существования ему известно. У меня не было другого выхода. Подобные дела всегда были в компетенции дэя Людвига, но в свете открывшихся обстоятельств я уже не могла доверить ему решение этого вопроса.

Иными словами, отец жив и, надеюсь, в добром здравии, но лишь потому, что Элма побоялась поручить его своему палачу. Что ж, спасибо и на этом.

— Давайте поговорим начистоту, дэй Леймс, — предложила королева. — Для меня в этой истории слишком много белых пятен. Я понимаю мотивы магистра Менно, из произошедшего на мосту можно сделать выводы, но ваши цели мне до сих пор не ясны.

— Вы знаете, что случилось на мосту? — насторожился я. — Откуда?

— От меня, — послышался со стороны юношеский голос.

Его величество Дарен материализовался в секунду назад пустом кресле у стены. В жизни молодой король еще более походил на мать, нежели на портрете. Только вот льняные волосы и голубые глаза достались ему, вопреки общему мнению, отнюдь не от Эдуарда. Да и способностями иллюзиониста покойный монарх не обладал.

Следовало, наверное, поклониться, проявить почтение, как это сделала Сана, но я молча сверлил мальчишку взглядом, точно так же, как и он разглядывал меня. Значит, был на мосту? Видел все, что случилось, слышал каждое слово? Мог спокойно приблизиться к Менно и всадить ему пулю в лоб или хотя бы кликнуть своих гвардейцев, в то время как стайники не могли вмешаться, связанные кровью прародителя. Но нет — просто наблюдал. Дал бы сорвавшейся с поводка ищейке убить нас, а уж после разобрался бы и с ним: нет свидетелей — нет проблем, но все-таки он позволил нам прийти сюда и даже не пытался унести бумаги. Почему?

— Вы производите впечатление честного человека, ар-дэй Леймс, — сказал он так, словно прочел мои мысли.

— Я не человек.

— Это я тоже учитываю. Как и то, что, возможно, говорю сейчас со следующим володарем Андирским или, в перспективе, с главой Палаты метаморфов. Но в любом случае — с представителем древнего дворянского рода, чья поддержка станет мне не лишней в будущем.

— Благодарю за доверие.

— Вы пока еще ничего не сделали, чтобы его оправдать, — отрубил он холодно. — Я делюсь своими ощущениями, но они могут быть ошибочными.

Мун, я тоже мог бы сказать, что покуда еще не решил, король передо мной или наглый мальчишка, не имеющий никаких прав на престол, но прикусил язык.

— Дарен, пожалуйста, выйдите, — попросила ее величество, почувствовав образовавшееся напряжение. — Позвольте мне самой закончить этот разговор.

— Как скажете, матушка, — смиренно согласился послушный сын и направился к двери, напоследок одарив меня многозначительным взглядом.

Жаль только, многозначительность осталась мной не понята — не мастак я читать по глазам.

— Итак, мы договорились о честности, дэй Леймс, — напомнила королева. — Для начала я хотела бы знать, о каких именно бумагах идет речь.

Сомневаюсь, чтобы она уже не знала этого, но все же ответил:

— Дневник Натана Тисби и дворянский патент, отмеченный кровавой дланью его величества Эдуарда.

— Дневник? — Элма заметно побледнела. Можно представить, что она успела придумать.

Я не отказал себе в удовольствии насладиться испугом «стальной орхидеи», но в любом удовольствии нужно знать меру.

— Записи весьма пространные, ваше величество, и большая их часть оказалась повреждена.

— Тем не менее вы поняли суть.

— Скорее путем логических умозаключений, нежели из написанного. Последнюю точку поставил его величество Дарен своим эффектным появлением.

Королева досадливо цыкнула. Впору было гордиться собой: мало у кого получалось вывести эту женщину из душевного равновесия. Но мне уже не доставляло радости видеть ее такой. Как там говорила Анна? В этой истории нет виноватых — только жертвы? Сейчас я лишь хотел не стать одной из них.