Алмазные нервы

Справа бухнуло, и меня швырнуло на что-то мягкое. Мягкое пискнуло и стало вырываться, активно пихаясь локтями. Я откатился куда-то в сторону. И просто чуть не заплакал от обиды, глаза не видели ничего, кроме абстрактного разноцветья. Теперь даже на звук стрелять невозможно. Я потерял ориентацию. Так под пули выползешь — и кранты.

Однако муть и круговерть перед глазами начали рассеиваться. И к моменту, когда я в очередной раз подошел в своем внутреннем счете к цифре сто пятьдесят, зрение восстановилось настолько, чтобы разглядеть окружающее.

Клубы дыма по-прежнему закрывали все обозримое пространство. Я сидел на груде какого-то ароматизирующего мусора. Он плотным слоем покрывал небольшой закуток. Стрельба продолжалась. Невдалеке валялась куча тряпья, бывшая ранее человеком.

— Жертвы среди мирного населения, — произнес голос из-за плеча.

Я обернулся. Позади меня сидел Таманский в напряженной позе и смотрел куда-то в сторону. Я отследил его взгляд и обнаружил, что около другой стены сидит на корточках Мартин и очень сосредоточенно наблюдает за Таманским через прицельную рамочку его же собственного «джи-68».

— Я бы не рекомендовал стрелять из этого оружия со столь короткой дистанции, — спокойно сказал Константин. — Это может плохо кончиться для всех нас.

— Верно, — так же спокойно подтвердил Мартин. — Но ничего другого под рукой просто нет, а сомневаться в том, что я спущу курок, если ты пошевелишься, не советую. Конечно, приятно умереть героем, красиво, но есть ли смысл делать это именно сейчас?

— Наверное, нет. — Таманский посмотрел на меня. — Какие будут планы, командор?

Я прислушался к постепенно затихающей стрельбе. Послышалась милицейская сирена. И не одна. В течение нескольких минут весь квартал оцепят.

— Уходить надо, — сказал я. — Кто это там? — Я указал на труп.

— Это бомж. Когда они взорвали тачку Шептуна, ты на него упал. На бомжа, а не на Шептуна. Он под пули и рванул. Жертвы среди мирного населения. Кстати, рискну напомнить, что времени у нас в обрез.

— Угу… Мартин, отдай ствол. Мартин, ни слова не говоря, протянул мне оружие.

— Не мне. Ему.

Так же молча Мартин отдал «джи-68» Константину.

— Здорово, — пробормотал тот. — Просто здорово. Скажи ему, чтобы батарею тоже отдал.

— Отдай…

Мартин отдал зарядную батарею. Какой предусмотрительный…

Сирены приближались. Стреляли реже.

— Тут в двух шагах подворотня… — тихо сказал Мартин. — Там, дальше по улице.

Таманский не заставил себя долго уговаривать и бесшумно двинул в указанном направлении. Железные нервы у парня. Я, проходя мимо мертвого тела, не удержался и взглянул на него.

На грязном лице бомжа отпечатался животный ужас. Последнее, что он видел, был кровавый хаос, к которому он не имел никакого отношения. Просто попал в мясорубку. Просто копался не в той навозной куче. Просто потерял голову от страха. От страха за свою никчемную, беспросветную жизнь До последнего момента цепляясь за нее, он еще прополз один-два метра, пока темнота не придавила его. Почему? Почему человек хочет жить, даже находясь в полном дерьме? Неужели унижение лучше смерти? Или это зависит от человека?

Навстречу нам, буквально под ноги Таманскому, кинулась бесформенная фигура. Я уже готов был стрелять, когда узнал в грязном и окровавленном человеке того дядю, которого Шептун представил как Льва. Только тогда он был не в пример чище.

— Ребята… — Он согнулся в три погибели и, словно собака, прижался к Таманскому. — Ребята… А… А… А там… Там Шеп… Он… Он…

— Что? — Это слово у Таманского прозвучало так, будто гиря в колодец ухнула.

— А… А… — Лев был на грани истерики. — А ничего… Исчез… А… А… Я вот… Вот. Куда вы теперь? Куда?

Он чуть не плакал.

— Туда, там подворотня есть. Да не виси ты на мне, шевели ногами-то… — Таманский подпихивал обессилевшего Льва по ходу движения. — Давай-давай…

Лев едва-едва двигался.

— Шевелись ты, слякоть!!! — рявкнул Константин и слегка поддал впавшему чуть ли не в коматозное состояние Льву под зад коленом.

— Ше-е-е-еп!!! — вдруг заорал Лев и ринулся в полутьму.

Дальнейшее спуталось в один гигантский узел. Так бывает, когда несколько событий происходят одновременно. Нормальное течение времени вдруг рвется на несколько фрагментов, каждый из которых имеет свою протяженность и движется со своей скоростью.

В одном фрагменте времени чей-то палец надавил на курок, и крупнокалиберная винтовка зло рявкнула, исторгая из своего железного нутра концентрированную смерть.

В другом фрагменте присевший, как кот на охоте, Костя заорал в удаляющуюся спину Льва: «Назад!!!» И опоздал.

В третьем фрагменте Льва уже не было. Только его тело, изогнувшись дугой, вылетало из полумрака спиной вперед. Нелепо раскинув ноги. Чуть вверх… А затем вниз, в грязь, копоть и кровь… Стукнули каблуки. Странно, я расслышал этот звук даже сквозь приближающийся рев сирен.