Алмазные псы

Пока он раздумывал об этом, Галиана провела его в другую часть детской. Хотя эта комната была меньше по размеру и с убранством построже, все же здесь было больше красок, чем в любом другом месте Гнезда, где он побывал до зеленой комнаты. Стены украшены тесно переплетающимися мозаичными орнаментами, среди них кишат движущиеся изображения и быстро мелькающий текст. Клавэйн заметил стадо зебр, скачущих через ядро нейтронной звезды. В другом месте осьминог выпускал струю чернил в лицо какому-то диктатору двадцатого века. Экраны росли из пола, словно японские бумажные ширмы, и были переполнены информацией. Дети одиннадцати-двенадцати лет небольшими группами сидели у экранов на мягких черных сиденьях в виде поганок и что-то обсуждали. Вокруг были разбросаны музыкальные инструменты – голографические клавесины, воздушные гитары. Некоторые дети с серыми повязками на глазах тыкали пальцами в какие-то абстрактные структуры, исследуя глубины математического пространства, населенные драконами. Клавэйн увидел, чем они манипулируют на плоских экранах, и у него сжалось сердце.

– Машины еще не внутри их мозга, но скоро проникнут туда. Когда это произойдет?

– Скоро, очень скоро.

– Ты спешишь, верно? Пытаешься сделать сочленителями как можно больше детей. Что у тебя на уме?

– Кое-что… произошло, вот и все. Ты прибыл или вовремя, или очень некстати, это зависит от вашей точки зрения.

И прежде чем он успел спросить, что это значит, Галиана добавила:

– Клавэйн, я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился.

– С кем?

– Этот человек очень дорог нам.

Она провела его через ряд дверей, защищенных от детей, и наконец они оказались в маленькой круглой комнате. Стены были серыми, с прожилками; комната выглядела спокойной по сравнению с тем, что ему довелось увидеть только что. В центре комнаты на полу, скрестив ноги, сидел ребенок. Клавэйн оценил возраст девочки в десять стандартных лет, может быть, чуть больше. Но она словно не заметила появления Клавэйна – взрослый человек, даже нормальный ребенок проявил бы какую-то реакцию. Она просто продолжала делать то, то делала, когда они вошли, словно их и не было вовсе. Чем она занималась – было неясно. Она медленно, сосредоточенно двигала руками перед собой, как будто играла на голографическом клавесине или вела призрачный кукольный спектакль. Время от времени девочка поворачивалась в другую сторону и продолжала выполнять те же движения.

– Ее зовут Фелка, – сказала Галиана.

– Здравствуй, Фелка… – Он подождал, но ответа не было. – Вижу, с ней что-то не в порядке.

– Это одна из тех умственно неполноценных детей. Фелка развивалась с машинами в голове. Как раз после ее рождения мы поняли свою ошибку.

Что-то во внешности Фелки встревожило Клавэйна. Возможно, то, что она продолжала свое занятие, которому, видимо, придавала величайшее значение, но которое явно не имело никакого смысла для разумного человека.

– Кажется, она нас не замечает.

– Она сильно отличается от всех нас, – пояснила Галиана. – Ее не интересуют другие человеческие существа. У нее агнозия на лица – не может отличить одного человека от другого. Мы все кажемся ей одинаковыми. Вы можете представить себе нечто более странное?

Он попытался, но безуспешно. Жизнь, с точки зрения Фелки, была, наверное, каким-то кошмаром – ее окружали одинаковые клоны, чью внутреннюю жизнь она не могла постичь. Неудивительно, что она так увлеклась своей игрой.

– А почему эта девочка так важна для вас? – спросил Клавэйн, не слишком желая получить ответ.

– Она спасает нас от гибели.

Разумеется, он спросил Галиану, что она имеет в виду. Но в ответ услышал лишь, что он еще не готов понять ответ.

– А что именно требуется от меня для того, чтобы понять?

– Простая процедура.

О да, это-то он понял сразу. Нужно всего лишь согласиться на установку нескольких имплантатов в определенные части мозга и тогда он постигнет истину. Вежливо, изо всех сил стараясь скрыть неприязнь, Клавэйн отказался. К счастью, Галиана не настаивала, так как наступило время встречи, которую ему обещали и ради которой он прибыл на Марс.

Он наблюдал, как группа обитателей Гнезда цепочкой входит в конференц-зал. Галиана была их лидером постольку, поскольку она основала здесь лабораторию, в которой начался эксперимент, и ей оказывали уважение как старшей. Она также явно лучше всех подходила, чтобы представлять их интересы. Все эти люди имели специальные знания, которые нельзя было с легкостью распространить на всех членов сообщества сочленителей; это сильно отличалось от компании похожих друг на друга клонов с коллективным разумом, которая фигурировала в пропаганде Коалиции. Если Гнездо в чем-то и походило на колонию муравьев, то это была колония, в которой каждый муравей играл особую роль, предназначенную только ему. Конечно, отдельному человеку нельзя было неограниченно вверять умение, важное для Гнезда, – это была бы опасная крайность, – но тем не менее отдельные личности не полностью сливались с коллективным сознанием.