Алмазные псы

– Не так уж дорого. Я солгала тебе, сказав, что мы не проводили клонирования. Мы занимались этим, но лишь для того, чтобы создавать тела без мозга. Еще до старта корабли были полны трупов.

В первый раз с той минуты, как Клавэйн покинул Деймос, он улыбнулся – ему показался забавным столь явный перекос в мышлении Галианы.

– Разумеется, была еще одна цель, – добавила она. – Эти корабли провоцировали вас на прямую атаку Гнезда.

– Значит, все было задумано заранее?

– Да. Нам требовалось привлечь ваше внимание, чтобы вы сосредоточили вооруженные силы на низкой орбите, поблизости от Гнезда. Разумеется, мы надеялись, что нападение начнется позже… но мы не знали о заговоре Уоррена.

– Значит, вы что-то замышляли.

– Вот именно. – Следующий «снаряд» нырнул в дыру, на впускных рельсах потрескивал озон. Теперь «снарядов» осталось только два. – Мы можем поговорить позже. Времени мало. – Она создала в его визуальном поле изображение Стены, наполовину испещренной гигантскими трещинами. – Она рушится.

– А Фелка?

– Все еще пытается спасти ее.

Он взглянул на сочленителей, которые забирались в первый «снаряд», и попытался угадать, куда они полетят. Может, это какое-нибудь знакомое ему убежище, а может, край столь же запредельный для его понимания, как и загробный мир? Найдутся ли у него силы выяснить? Возможно. В конце концов, ему нечего терять, он наверняка не вернется домой. Но если он последует в изгнание за Галианой, то всегда будет мучиться от мысли, что бросил Фелку.

Ответ, когда он пришел, оказался прост.

– Я возвращаюсь за ней. Если ты не можешь меня ждать, не жди. Но не пытайся остановить.

Галиана медленно покачала головой:

– Даже если ты ее спасешь, она не поблагодарит.

– Может быть, позже, – ответил он.

Было такое чувство, будто он возвращается в горящий дом. Если вспомнить, что говорила Галиана о Фелке – что, строго выражаясь, девочка мало чем отличается от автомата, – его поступок не имеет смысла, это просто самоубийство. Но если он ее бросит, то сам перестанет быть человеком. Он совершенно неверно понял слова Галианы о том, что девочка дорога сочленителям. Решил, что они привязаны к ней… а Галиана имела в виду, что этот ребенок обеспечивает их существование. Теперь, когда Гнездо покинуто, в ней больше не нуждаются. Неужели Галиана сама стала холодна, как машина, или она всего лишь до крайности реалистична?

После одного-двух ошибочных поворотов он нашел детскую и комнату Фелки. Его имплантаты снова создавали в воздухе призрачные картины. Теперь огромные расщелины в Стене достигали поверхности Марса. От Стены откалывались куски размером с айсберг, они лежали на марсианской пыли, словно гигантские осколки стекла.

Это была не просто очередная трудная фаза игры. На сей раз Фелка была не в силах победить, и было видно, что она все понимает. Девочка по-прежнему неистово размахивала руками, но лицо покраснело, его исказила гримаса обиды, гнева и страха.

Казалось, она впервые заметила чужое присутствие.

Что-то проникло сквозь ее скорлупу, решил Клавэйн. Впервые за многие годы произошло событие, с которым она не смогла справиться; событие, угрожающее разрушить аккуратную геометрическую вселенную, созданную ею для себя. Может быть, она и не отличала его лицо от лиц остальных людей, окружавших ее, но она наверняка поняла что-то… поняла, что мир взрослых гораздо больше ее мира и что только оттуда может прийти спасение.

А затем она сделала вещь, которая потрясла Клавэйна до глубины души. Она взглянула ему прямо в глаза и протянула руку.

Но он ничем не мог ей помочь.

Потом – ему показалось, что прошли часы, хотя на самом деле миновало минут двадцать-тридцать, – Клавэйн обнаружил, что снова может нормально дышать. Они покинули Марс – Галиана, Фелка и он, летя в последнем «снаряде».

И они были еще живы.

Вакуумный тоннель, по которому двигался «снаряд», представлял собой неглубокую дугу, пробуренную в толще Марса и соединившую две точки его поверхности. Тоннель выходил наружу на расстоянии двух тысяч километров от Гнезда, далеко за пределами Стены, где атмосфера была такой же разреженной, как и на всей планете. Для сочленителей пробурить тоннель было не слишком трудной задачей. Подобный коридор невозможно было бы создать на планете, поверхность которой образована тектоническими плитами, но под литосферой Марса находился неподвижный пласт коры. Им не пришлось даже беспокоиться об отходах. С помощью каких-то фокусов с пьезоэлектричеством извлеченный грунт сжимали, сплавляли и использовали для укрепления стен тоннеля, и эти стены выдерживали чудовищное давление. «Снаряд» непрерывно ускорялся, и ускорение составляло три единицы за шесть секунд.

Сиденья наклонились назад и обхватили пассажиров, к ногам было приложено давление, чтобы поддерживать кровоток к мозгу. И все же было тяжело думать, не то что двигаться. Но Клавэйн знал, что самым первым космоплавателям в их вылазках за пределы Земли приходилось выдерживать и не такие перегрузки. И он испытал подобные мучения на войне при запусках боевых ракет.