Алмазные слезы

Пишу вам с искренней благодарностью за оказанную помощь. Признаться честно, я преклоняюсь перед вашим самообладанием – не каждая девушка сможет найти в себе силы на то, чтобы выдержать все следственные мероприятия, да к тому же еще и поспособствовать поимке преступника.

Смею надеяться увидеть вас в ближайшее время. Пускай мое участие в этом деле подошло к концу, мне все же хотелось бы поблагодарить вас лично.

Со смирением и глубоким уважением, Никифоров Виктор Андреевич».

Замерзшие ладони не спасала даже меховая муфта, в которую Элен спрятала руки, укрытые перчатками под синими рукавами пальто. Утро выдалось морозным, но, к счастью, безветренным. На набережной резвилась детвора, по утрамбованному снегу сновали повозки с пролетками. Жизнь продолжалась, и никому не было дела до того, что происходило последние дни во дворце.

Императрица отпустила ее лишь на час – ей нужно было побыть одной. После случившегося это казалось жизненно важным, хотя та же Мари предпочитала ни за что не оставаться в одиночестве, особенно после смерти Аннет. Василина с Натальей поддерживали ее по мере сил, но судьба Анны коснулась их всех в той или иной степени.

Элен же не предполагала, что эта трагедия затронет ее настолько сильно. При мысли о том разговоре в кабинете Романа Аркадьевича ее до сих пор бросало в дрожь, бессонница только усилилась, а придворный доктор беспомощно разводил руками и советовал больше гулять на свежем воздухе. Потому она старалась проводить как можно больше времени за пределами дворца, стремясь забыться хотя бы на время прогулки, а по ночам снова и снова вслушиваясь в бесконечную тишину, как пару дней назад.

Она свернула с одной дорожки на соседнюю. Здание Адмиралтейства оказалось слева от нее, впереди мерцал голубым светом дворец, и в этом таинственном белоснежном сиянии маршировали гвардейцы и жандармы, готовящиеся к приезду Государя Императора. Ей тоже стоило находиться там, но отчего-то она медлила.

Отделившуюся от толпы военных тень Элен заметила не сразу, узнав в ней Виктора Андреевича, лишь когда он подошел ближе. Радостная улыбка коснулась ее губ, мгновенно преобразив черты лица.

– День добрый, Елена Павловна.

– Здравствуйте.

Виктор поцеловал ей обнаженную руку, слегка растер замерзшую кожу и улыбнулся. Она с удивлением отметила, что улыбка ему к лицу: от глаз тут же побежали добрые лучики морщинок.

– Не знал, увижу ли вас до возвращения императора. Решил, у вас не будет времени, приехал, а здесь мне сказали, что вы ушли.

– В последнее время мне не по себе в этих стенах, – взглянула в сторону дворца Элен. – Думаю, это скоро пройдет.

Они зашагали дальше уже вдвоем, едва касаясь друг друга рукавами. Тишина обволакивала приятным коконом, от которого на душе становилось легче. Подобное ощущение Элен испытывала прежде лишь при общении с Ее Величеством, когда молчание никому из них не было в тягость.

Краем глаза она уловила, как Виктор поглядывает на нее, и обернулась к мужчине с привычной спокойной улыбкой.

– Как ваши дела, Виктор Андреевич? Слышала, директор департамента настаивает на присвоении вам нового звания.

– Мне кажется, это преждевременно. Хотя это дело и выходящее из ряда вон, не думаю, что заслуживаю всех этих похвал.

– Отчего же?

– Откровенно признаться, я не доволен собой, – неожиданно ответил Виктор. – Одной жертвы вполне можно было избежать, если бы я придал вашим словам больше внимания. Нужно было тщательнее наблюдать за выходами из дворца, отправить людей проследить за Анной, Марией и Натальей, чтобы исключить любую возможность нового преступления.

– Не стоит об этом тревожиться, – грустно сказала Элен. – Аннет была из тех людей, которые всегда добиваются своих целей. Не тогда, так позже она бы все равно встретилась с поручиком, и неизвестно, не закончилась бы эта их встреча так же.

Виктор глубоко вздохнул, а Элен потупила взгляд.

– Знаете, мне их не хватает. Веселого щебета Марфы по утрам, снисходительных улыбок Аннет… Я вспомнила, как Анна любила говорить загадками, вела себя так, словно весь мир лежит у ее ног, а не только придворные и жандармы. Тогда ее надменность всех ставила в тупик.

– Родословная способна самого внимательного и отзывчивого человека превратить в черствого эгоиста.

– Нет, здесь вы не правы. Возможно, Аннет и была немного себялюбива, но она умела видеть людей, – промолвила Элен. Виктор понимающе кивнул, когда она печально улыбнулась. – Однажды она назвала меня самой сентиментальной из придворных дам. Из ее уст это должно бы было звучать как оскорбление, но вышло совсем наоборот.