Алмазный дождь

Ночь недоуменно наблюдала за мужчиной, который удивительно бесшумным и стремительным шагом двинулся вглубь лабиринта из темных улиц, переулков и переходов, напоминая не человека, а тень. Но еще больше удивилась ночь, когда заприметила другую тень, и еще одну, и еще. Тени так же бесшумно и еще более стремительно продвигались по следу первой тени, независимо друг от друга.

Они так и кружили в ночи, продвигаясь сквозь нее, словно на ощупь. Ночь морочила их, не давая сойтись в одной точке в одно время. Ночь подсовывала им ложные следы, уводила в стороны. Ей нравились игры этих взрослых людей.

Странные игры.

Знаете, во что превращается мир, когда за тобой гонятся? Знаете, куда пропадает страх, когда над головой что-то звякает и за ворот валится каменная крошка? Именно пропадает… Знаете, куда уходит голод, желание расслабиться в теплой ванне? Как внутри просыпается зверь, старый, вечно настороженный и голодный? Где он был раньше? Спал?

В голове медленно таяла муть. По полу так же медленно растекалась кровь. Запах висел в воздухе плотным комом, его можно было резать ножом на ломтики. Резать на тонкие ломтики и запасать впрок, чтобы потом, через пару сотен тысячелетий, какой-нибудь археолог новой расы тех существ, что унаследуют Землю после злобной и смертельно романтичной расы хомо сапиенс, наткнулся на эти ломтики и ощутил страх, боль. И спросил бы себя: что это такое? Вот только ножа для резки не было. Нож сломался.

Алекс сидел на корточках и тупо смотрел на то, как лучики искусственного света одной чудом уцелевшей осветительной установки дробятся в гранях сломанного ножа. Широкое и толстое лезвие, хорошо прокаленное… Какой-то там сплав… Что-то еще? Ах да, удобная рукоять. Обломанное лезвие торчало из глазницы трупа, что лежал ближе всех к Алексу. Еще один труп находился на пороге комнаты. И два где-то на лестнице.

Жаль, что нож сломался.

Удивительно. У человека может быть любое оружие. От скорострельного пулемета до миниатюрной атомной бомбы, но холодное оружие никогда не сойдет со сцены этого театра.

Наркотическая муть почти рассеялась, и Алекс снова начал ощущать боль. Нещадно болела спина. Кираса бронежилета выполнила свою задачу и приняла на себя пару-тройку выстрелов. Четыре новичка, что висели у Алекса на хвосте целый день, были явными любителями. Ни один специалист не станет выпускать столько зарядов в спину, когда остается открытой голова. И ни один специалист не полезет в незнакомый дом через парадную дверь с ходу. А эти полезли. На них Алекс даже не потратил капсулы «квази», последней, кстати. Впрочем, их и было-то всего три.

Алекс встал. Снял бронекирасу. Оглядел рваные дыры на спине. И понял, что уже устал. Нет, конечно, он знал, что рискует, выводя этих новичков в район, где на звук выстрела не оборачиваются даже патрули. Но он не собирался рисковать настолько, чтобы подставлять собственную спину. А пришлось… Просто постоянная нервная тряска, постоянная охота, неприметные для стороннего наблюдателя атаки и такие же неприметные ответные ходы, наркотики, два случая приема «квази». Не японского модифицированного «без последствий», а своего родного, отечественного…

Первый раз Алекс проглотил голубую облатку, когда был вынужден отвечать на атаку самого Отщепенца. Точнее, не отвечать, а убегать, закрывая за собой ходы. По подвалам, по туннелям подземки, где только описанный Сержантом «эффект замедленного времени» спас Алекса от движущейся громады поезда. А второй раз, когда Алекса прижал патруль. Прямо на улице. И опять Алекс убегал. Стрелять по патрулю – все равно что стрелять себе в лоб. Потом был момент затишья, и только через несколько дней Алекс заметил четырех мальчиков, что уверенно шли по его следу. Очень уверенно…

Алекс обыскал труп, действуя вынутым из глазницы сломанным лезвием. Ничего. Имплантов под кожей в нужных местах не было… Только кровь, еще не загустевшая, щедро окрасила пол. Обследовать третий и четвертый трупы не было необходимости, второй нес, прямо в запястье, грубо зашитый детектор ДНК. Причем старый – довоенный. Детекторы ДНК применялись очень редко. Только при особо важных операциях патрулем или при особо денежных операциях наемными убийцами всех классов. Его действие было возможно только в качестве импланта, и при использовании детектора носитель невероятно быстро изнашивал собственную нервную систему. Парня, что лежал на пороге, это явно не интересовало. Ему, похоже, ночами снились деньги и чистое северное море. Курорт.

Алекс, пошатываясь, вышел на крышу дома. Пыльный воздух щекотал незащищенные ноздри. Если Алекс не ошибся, то эти парни были прелюдией, пушечным мясом, пущенным для упрощения ситуации. А значит, скоро можно ждать новых гостей.

Ночь была тихой. Впрочем, какой еще может быть ночь в центре трущоб гигантского мегаполиса? Кому-то скучно? Можно включить музыку погромче. И бутылка со старой смесью топлива и мыла, влетевшая в ваше окно, прибавит вашей вечеринке огонька.