Алмазный эндшпиль

Подобными виршами был наводнен весь город. Рекламная кампания делала упор на дешевизну украшений. Золотые кольца, которыми унизывала свои пальцы героиня рекламного ролика, собирали вокруг нее коллектив воздыхателей, похожих на Джеймса Бонда в самом брутальном его воплощении, а толстопузый старец превращался в Аполлона, стоило ему одарить юную красавицу цепочкой и браслетом (комплект «Очарование», цепочка и подвеска, золото высшей пробы).

Жители города, обладавшие мало-мальским чувством прекрасного, писали возмущенные письма, требуя избавить их от низкопробной рекламы. Однако реклама сработала: в магазины Купцова потекли покупатели.

Но главным фактором оставалась цена. Товар «Золотого Купца» действительно был в три раза дешевле, чем у конкурентов. А в качестве никто не хотел разбираться. «Мы ориентируемся на тех людей, которые раньше считали золото роскошью, – не скрывал Купцов, – на тех, кто раньше не входил в число потенциальных покупателей. Пусть небогатые люди поймут, что и им доступно золото».

Аман попал со своим бизнесом в точку: в среде его покупателей золото было мерилом успешности. Красивее считалась та женщина, на которой надето больше золотых украшений. Золотые зубы уже выходили из моды, но дутые толстые кольца, грубые и некрасивые, украшали пальцы и мужчин, и женщин.

Именно эти люди осаждали отделы «Золотого купца», скупая золото по дешевке. Генетическая память подсказывала им: случись беда – и обесценится все, кроме золота. Их было много, очень много: куда больше, чем утонченных ценителей дизайна украшений и требовательных любителей драгоценных камней.

Серьезные ювелиры воротили носы от Амана Купцова и его бизнеса, но сеть его магазинов за два года оплела весь город. Спустя еще четыре года Купцов открыл филиалы в Новосибирске, Екатеринбурге и Нижнем Новгороде, а через пять лет перебрался в Москву.

Здесь ему пришлось побиться за место под солнцем. Местные ювелирные короли не собирались пускать чужака в свои владения. Но Купцову все же удалось закрепиться, и он даже открыл салон «Афродита», в котором обосновались два шалтай-болтая Моня и Сема.

– Теперь понятно, почему у Амана такое дешевое золото, – вслух подумала Майя. – Оно контрабандное, да?

– Чш-ш-ш! – шикнул на нее Сема. – Что несешь? Это же страшно даже подумать, не то что сказать! Сиди тихо и кандыбайся со своим колечком.

Майя пыталась еще что-то добавить, но Сема округлил глаза и цыкнул: «Ша!»

Пришлось отказаться от дальнейших расспросов. Но самое главное она выяснила: ее гость не врал.

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

«Сержант Спиридонов» по имени Игорь помялся перед тем, как войти во двор, где они с Серегой убили перевозчика. Старуха видела его. Вдруг узнает? Хотя куда ей! Наверняка лежит с сердечным приступом и пьет валокордин.

Он вынул из сумки фотокамеру и повесил на шею. Если что – соврет, что фотограф.

Ему очень не хотелось снова соваться в этот двор. Да и зачем? Работа выполнена, перевозчик мертв, оружие они сбросили. Но у Савушкина остался неприятный осадок после дела.

«Только проверю, все ли в порядке – и смоюсь, – решил он. – Хватит пяти минут, если повезет».

Ему и впрямь повезло: во дворе на лавочке сидели две старушки. Сначала Игорь струхнул: решил, что одна из них – та самая, которую они с напарником заставили выдать код. Но пригляделся и понял, что не она. Та была тощая, едва живая и дрожала всеми костями, пока они с Серегой выбивали из нее три цифры кода. А эти, на лавочке – пухлые. Да и помоложе будут.

Пока Игорь шел к ним, легенда придумалась сама собой. Все будет просто: он скажет, что работает в газете, и они набросятся на него с рассказом о вчерашнем событии. Старые перечницы только и ждут предлога, чтобы почесать языками. Для них человек из газеты – представитель другого мира.

– Здрасьте, бабули! – подойдя, фамильярно поздоровался Игорь. – Я журналист. Говорят, у вас чэпэ вчера случилось? Расскажите об этом для нашей газеты, если вам известны подробности!

К удивлению Игоря, старые колоды не возбудились, услышав о его профессии. Помолчали, недружелюбно оглядывая пришельца, и одна хладнокровно спросила:

– Какое еще чэпэ?

– Как какое?! Человек с крыши упал, разбился вдребезги!

– Вдребезги ваза может разбиться, молодой человек, – противным голосом сообщила другая колода, – ваза, а не человек. Вы что, русский язык в школе не учили? Неграмотный?

– Он, вероятно, из приехавших, – предположила первая. – На малой родине с работой плохо, вот и пришлось податься в Москву.

Игорь действительно приехал в столицу из Мордовии, но за семь лет никто ни разу не ткнул этим фактом ему в лицо. Оскорбления двух старух вывели его из себя. Но еще больше Игоря взбесило то, что эти тетери смотрели на него свысока. В нем сидела глубокая уверенность, что по сравнению с ним, взрослым сильным мужчиной, старичье – это второй сорт, ни к чему не пригодный человеческий шлак. Особенно тетки! Он избегал пожилых, как психически здоровый человек избегает вида падали. А сейчас эти без пяти минут дохлятины сидели перед ним и откровенно насмехались.