Алмазный король

— Значит, вы предложили ему мою руку без моего согласия? — не удержалась от последней колкости девушка, прекрасно понимая, что волю отца лучше выполнить.

— Я был уверен, что ты обрадуешься долгожданному замужеству.

— А мой жених знает, что меня считают старой девой и «синим чулком»?

— Все в твоих руках, Дженна. Мы ведь понимаем, почему ты предпочитаешь чахнуть над этими проклятыми книгами и портить себе глаза.

— Что, если я откажусь?

— Тогда тебе придется покинуть наш дом.

— Мама тоже так считает?

— Да.

У Дженны снова заныло сердце от тоски и безысходности. Отец с матерью ни разу за всю жизнь не приласкали ее, а сестры в детстве жестоко издевались над «меченой», потом, повзрослев, принялись изводить ее жалобами, что она испортила им жизнь, поскольку с такой родственницей у них не было шансов выгодно выйти замуж: считалось, что у «меченой» дурная кровь, и возможные женихи боялись перенести проклятие на себя и своих будущих детей.

Барбадос… Девушка знала, что это остров в Карибском море и что английское правительство отправляло туда пленных якобитов в рабство на плантации…

Для нее уехать на Барбадос значило покинуть опостылевший дом, убежать от ненависти, которой окружили Кемпбеллов горские кланы, даже те, что поддержали англичан при Каллодене: никто из них не забыл убийство Макдональдов в Гленко, хоть с той поры и прошло немало времени.

Дженет прогнала недобрые мысли о родных, хоть они и плохо к ней относились. От обиды ей хотелось заплакать, но она сдержалась: отец не должен почувствовать, как ей больно. Похоже, предложение уехать на Барбадос не лишено смысла — там ее ждет новая жизнь, собственная семья… Единственное «но»: если отец обманул ее, говоря, что сообщил жениху о родимом пятне, то не исключено, что, приехав бог знает в какую даль, она опять будет отвергнута… Хватит ли у нее сил, чтобы пережить этот удар?

И все же другого шанса у нее может не быть: в родных местах женихов не прельщало даже огромное приданое, которое давали за Дженет, уж очень они боялись, что у детей, которых она родит, тоже будет «дьяволова отметка».

«Что ж, — подумала девушка, — если достопочтенный Дэвид Мюррей меня отвергнет, я наверняка смогу получить место гувернантки. В колониях, похоже, большая нехватка женщин, если мистер Мюррей готов жениться неизвестно на ком. Значит, там должен быть спрос и на гувернанток».

Она подняла глаза на отца и сказала:

— Я согласна.

Как всегда, она надеялась заметить хоть какой-то знак одобрения с его стороны и, как всегда, ошиблась — во взгляде отца читалось только облегчение.

— Я напишу твоему жениху и сделаю необходимые распоряжения, — ответил он. — На подготовку к твоему отъезду уйдет не меньше трех месяцев. Корабль на Барбадос отплывает из Лондона.

Девушку охватили противоречивые чувства: печаль — оттого, что никто в родном доме не пожалеет о разлуке с ней, и нетерпение — это было первое в ее скучной, однообразной жизни приключение, да какое — путешествие за океан! В книгах ей часто встречались описания путешествий в заморские страны, и она жаждала посмотреть мир. Но она не смела и надеяться на нечто подобное, потому что из-за «метки» ее не брали даже в Эдинбург, хотя сестры в поисках женихов ездили туда не раз.

И вот теперь Дженет увидит и Эдинбург, и Лондон, и океан, и кто знает, может быть, если господь будет милостив к ней, в конце этого путешествия она обретет душевный покой и доброго мужа.

Франция, Париж

Алексу повезло — ему удалось без особого труда подыскать почти всем сиротам приемных родителей. Без постоянной крыши над головой остались только старшие дети, Мэг и Робин, да и то лишь потому, что отвергли опекунов, которые согласились их принять. В Париже собралось большое якобитское землячество, и единомышленники охотно пошли Алексу навстречу, предложив кров несчастным сиротам, но одиннадцатилетняя Мэг и двенадцатилетний Робин, которые видели своими глазами гибель родных от рук безжалостных убийц, а потом в течение восемнадцати месяцев умудрялись уходить от английской погони, мужественно снося все лишения, голод и холод, отказались покидать своих защитников: они доверяли только Алексу и Берку.

Дети так и заявили Алексу и, как ни пытался он их переубедить, ничего не хотели слушать. Он отвез было Мэг и Робина во временное пристанище — дом одного французского аристократа, отца троих детей, но оба упрямца без промедления сбежали и снова оказались у дверей Алекса.

Увидев их лукавые мордашки, Алекс вздохнул и дал себе слово найти для них опекунов во что бы то ни стало. Но в глубине душе он был даже рад, что они вернулись, ведь за долгие месяцы, что Алекс спасал и защищал детей, он очень привязался к ним, хотя ему казалось, что его ожесточенное страданиями сердце давно окаменело. Он не чувствовал одиночества, пока рядом были маленькие спутники. Они в нем нуждались — чем не повод жить дальше? Теперь же придется искать новый…