Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 1

«На поверхности-то небось молчком молчал, – подумала Тави. Она всё ещё не могла унять колотившую её дрожь. –Они ушли плохо, очень плохо. Перед каменной дверью осталось слишком много следов. Можно было только надеяться, что Смертный Ливень смоет остатки ее неудачной ворожбы... хотя, почему ж неудачной? Обладателя призрачного хобота она, судя по всему, прикончила. Правда, окажись там, в ореховой долинке, сейчас хоть один мало-мальски грамотный волшебник – и ей, Тави, лучше из подземелий уже не выходить. Никогда. Там ведь её магический контур, чашки, огарки свечей... след заклятья... слишком много, чтобы можно было со спокойной душой отсюда уйти».

– С-сидри... а... открыть нельзя? – было донельзя противно слышать робость в собственном голосе. – Мне там надо...

– Нельзя! – ядовито прошипел гном. – Сама не видишь, что ли, волшебница?

– Ты как разговаривать стал, недомерок подземный?! – возмутился Кан-Торог. – Из того, что Каменный Престол платит...

– А я ваши глупости терпеть не намерен! – огрызнулся Сидри. – Дверь обратно открыть, видите ли! Да я, если хотите знать, и в первый-то раз еле-еле уговорил их нам дорогу дать, а вы сразу ж – «обратно»! Тьфу, словно дети малые!.. – он и в самом деле сплюнул.

– Кан! Успокойся, – Тави положила ладонь на локоть Вольному, заглянула в сузившиеся от гнева глаза. – Сидри прав. Я чувствую... камни и так недовольны, что мы здесь. Они могли и вовсе не послушаться заклятья. Открывать обратно нельзя. Да и вообще... не стала бы я возвращаться этой же дорогой.

– Разумные слова, – проворчал Сидри. – Ну, я, эта, значит, прощения прошу. Погорячился слегка. Не серчайте.

– Нет, это ты меня прости, Сидри, – Тави церемонно поклонилась, точно герцогу или даже королю. – Я виновата... сперва с этим священником-бедолагой, потом – с ворожбой... Всё, помиритесь с Каном, и пошли! Не могу больше стоять возлеэтого...

Под её пристальным взглядом Сидри и Кан-Торог молча пожали друг другу руки, обменявшись кислыми полуулыбками. Засветив факелы и взяв лошадей под уздцы, двинулись вперед и вниз по широкому, вымощенному гладкими плитами коридору...

* * *

Далеко-далеко на юго-востоке от коронованной Царь-Горы, в престольном Мельине, на стене небольшого, но весьма почитаемого завсегдатаями трактира «Полосатый Кот», что на углу Купеческой и Тележной, между третьим и четвёртым окнами, появилась бранная надпись. Содержатель «Кота», Тощий Хэм, как его звали, долго ругался и плевался, но отчего-то лишь к вечеру наладился послать дворового мальчишку затереть похабщину. И в тот же вечер в общую залу трактира вошёл молодой, скромно одетый парень с пепельными волосами и незапоминающимся лицом, в куртке-дождевике ворсом наружу с дозволенным к ношению чёрными сословиями недлинным кинжалом в потёртых ножнах. Снял куртку, стряхивая воду – мелкий и нудный дождь моросил с самого утра. Осмотрелся. Едва заметно кивнул кому-то и двинулся к дальнему столику, где мирно дремал над тарелкой маринованных «угольков» с картошкой низенький старичок в поношенном коричнево-чёрно-серо-... ещё невесть каком плаще.

– Здравствуй, дядюшка Паа, – поклонился юноша.

Старик что-то неразборчиво фыркнул.

– Твоя кружка пуста, как я погляжу, дядюшка. Не позволишь ли мне её наполнить? Гей, малышка, тёмного мельинского нам, да побыстрее!

Старик покивал.

– Я должен кое-что рассказать, – новоприбывший нагнулся к уху старика. – Значит, дело было так...

Старик вновь кивнул – мол, продолжай.

– Илмет получил от Онфима-первого, хозяина бродячего цирка «Онфим и Онфим», некий магический артефакт, найденный в остатках Друнгского Леса. Артефакт вытянутой формы, напоминает классический меч Дану. Илмет отвёз сей предмет в Хвалинскую башню своего Ордена. Там и остался. Артефакт невероятно мощный. У меня аж дыхание спёрло.

И вновь в ответ лишь молчаливый кивок.

– Не знаю, как такая штука могла пролежать в лесу столько времени никем не замеченной, – продолжал между тем гость. – Но... теперь она у Арка. У меня не было приказа попытаться перехватить, а то бы я этого надутого придурка...

Старик задумчиво потёр подбородок. К принесённому ему тёмному мельинскому он даже и не притронулся. Потом вяло махнул рукой – мол, иди, человече. Юноша тотчас поднялся – без торопливой угодливости, словно ему и в самом деле пора.

– До свидания, дядюшка...

Вежливо поклонился и двинулся к дверям.

Старик лишь коротко дёрнул головой вместо прощания. И остался сидеть, с отвращением глядя на кружку с пивом.