Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 1

Теперь уже выл, вопил и ревел весь берег. Хумансы рвались вперёд, туда, где коричневая волна ударила-таки в серо-зелёный утёс – и утёс дрогнул.

Дану были умелыми и рассудительными воинами. Толпа дикарей прорвала шеренгу стрелков, это плохо, надо отходить, сберегая силы. Вожди затрубили в рога; однако сразу оторваться от обезумевших преследователей не удалось. Схватки вспыхивали среди прибрежных рощ, дерущиеся катались по земле, в ход шло всё, вплоть до ногтей и зубов.

К вечеру бой стих. Дану потеряли около полутысячи бойцов,хумансы– в двадцать раз больше. Весь берег, всё мелководье покрылись трупами. Их никто не погребал. Победители, наскоро перевязав раны, пошли дальше. Им нужны были пресная вода и строевой лес.

И того, и этого в окрестностях имелось с избытком.

Мертвецы остались гнить.

С того дня этот берег и получил название Берега Черепов.

* * *

Агата потрясла головой, отгоняя так некстати нахлынувшее видение. Берег Черепов! Да, всё так и было. Предки – правда, не такие уж и далёкие, Дану жили не в пример дольше хумансов, – предки тогда не устояли. Однако нельзя сказать, что они совсем уж проиграли бой – людей тогда выбили почти начисто, прошли годы и годы, прежде чем они...

– И всё-таки мы победили, – шепнул Кицум. Мысли её читал, что ли?!

– Нет ни правых, ни виноватых, Дочь Дану. Не прошу, чтобы ты это поняла. Такое не объяснишь и не втолкуешь. Жди, когда подскажет сама кровь.

– Что ты хочешь от меня? – Кицум, как уже выяснилось, отлично владел её родным языком, но не хватало ещё, чтобы речь Дану звучала здесь и сейчас!..

– Если ты скажешь мне, что Онфим вынес из твоего леса, я, быть может, придумаю, как нам спастись.

– Gwor? Awapi?!

– Не удержалась, – усмехнулся Кицум. – Ну да, да, спастись! Тебе и мне. Вдвоём. Видишь ли, я уже старик. Смерти – уже не боюсь, отбоялся своё. Так что Ливень для меня, знаешь ли, не главное. Но вот эта вещь, та, что у Онфима... Я ведь так думаю, сам господин Онфим умирать не собирается. Ловок он, бестия, куда ловчее, чем ты думаешь. Мы можем все погибнуть – а он выпутается. Кто знает, может, у него в запасе найдётся нечто получше простого заклятия Пут. Он, знаешь ли, якшался в Остраге с магами Арка, так что я уже ничему не удивлюсь. Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы он улизнул с твоим сокровищем, с сокровищем твоего народа?

Агата замерла. Точно. Старик, как всегда, попал в самую точку. Онфим! Владеющий странными силами, хозяин, пожалуй, мог в последний момент выкинуть какой-нибудь фортель, уйдя от уготованной ему судьбы.

И унести с собой Immelstorunn.

– Что мы можем сделать? – одними губами спросила юная Дану.

– Прежде всего понять, насколько важно унесённое им, – Кицум остался непреклонен.

– Очень важно. Самое важное из всего, что только можно придумать.

– Но не... не сам же Immelstorunn?

Агата поперхнулась.

Этот Кицум знал непозволительно много для старого, вечно пьяного клоуна, потешавшего хумансов жалкими, плоскими шутками.

– Понятно, – старик вздохнул. – Я так и знал. Правильно... осень Года Созревания... Immelstorunn созрел и искал себе хозяина. Искал кровь Дану. А теперь он в руках Онфима... Эхе-хе. Тут, пожалуй, и правду пожелаешь, чтобы всех нас накрыло Ливнем. Ну что ж, ладно. Не знаю, на что рассчитывает сам Онфим – тучи идут слишком уж быстро, небывало быстро... но, значит, на что-то рассчитывает. Хорошо, Сеамни – извини, произнёс твоё настоящее имя да ещё по-нашенски, по-хумансовски, грубо, – дай мне немного подумать. А ты спи. Силы тебе ещё понадобятся.

В голосе Кицума на миг зазвучали властные обертона Силы. Внезапно осветившиеся изнутри глаза в упор воззрились на Агату. И, не в силах противостоять этой воле, она вдруг ощутила, что и впрямь валится с ног, что умрёт прямо сейчас, если не заснёт немедленно.

И она заснула.

* * *

Утро вползло в Хвалин, словно бесконечно длинный серый змей. Растекаясь, просунуло бесформенную башку в самое сердце города; тысячами раздвоенных языков провело по оконцам и, угомонившись, приникло, прижалось к щербатым загаженным мостовым.

По своим делам двинулся работный люд. В таверне «Имперский Лев» ещё затемно разожгли печь на кухне. Фесс окончательно стряхнул с себя жалкие остатки дозволенного ему подобия сна. Егоконьдрых, как говорится, без задних ног. Хорошо ему, адепту Арка. Р-раз – и все тревожащие сновидения отсечены одним-единственным заклятием. Спит, спит себе как ни в чём не бывало. Ладно, пусть себе спит.

Фесс поёрзал, устроился поудобнее и снова достал прямоугольник тётиного письма. Тётя Аглая слыла женщиной с огромными связями. Правда, все её попытки управлять норовистым племянником заканчивались ничем. Строптивец в конце концов просто сбежал и вскоре стал одним из лучших людей Серой Лиги. Ему нравилась такая жизнь. Лёгкая, сдобренная пряным вкусом опасности – он не был ни великим воином, ни мастером магии, не из тех, что идут, играючи круша врагов десятками. Он был хорош, но, конечно, не непобедим. И это только подстёгивало.