Алмазный век

Туннели начинались в полукилометре от берега. Часть, видимо, существовала давно – корявые, словно стволы деревьев, сплошь в ракушках и водорослях. Однако в последние дни они явно росли и ветвились, как древесные корни в поисках влаги; новые гладкие трубы пробивали коросту и ползли вверх, к прибойной полосе, делясь снова и снова, пока не образовали множество входов для беженцев. Отростки заканчивались губами, которыми, словно слоновий хобот, хватали и втягивали людей, засасывая при этом минимум морской воды. Туннели были покрыты медиатронными указателями, приглашавшими идти дальше; все время казалось, что впереди тебя ждет сухое, теплое, светлое место. Однако огни двигались вместе с идущим, так что его затягивало, как перистальтикой. Беженцы оказывались в главном туннеле, старом, обросшем ракушками, и продолжали двигаться, уже плотной толпой, которую наконец выплевывало в обширное пустое пространство много ниже уровня океана. Здесь их ждали пища и пресная вода.

Два человека не ели и не пили ничего, кроме припасенного с собой: Нелл и Карл.

Установив, что нанозиты в крови связывают ее с Барабанщиками, Нелл просидела ночь и создала контрнанозит, который бы находил и уничтожал чужеродные устройства. Они с Карлом ввели нанозиты-убийцы себе в кровь, так что Нелл была теперь свободна от влияния Барабанщиков и оба обладали иммунитетом. Однако они не рискнули съесть что-нибудь в пещере, и правильно, потому что, отведав здешнего угощения, беженцы тут же ложились на пол и засыпали, над их голыми телами начинал подниматься пар, а вскоре на коже проступали огоньки, как звезды после захода солнца. Через два часа вся кожа лучилась так, что при ее свете можно было читать, и казалось, полная луна озаряет уснувших на лугу бражников. Беженцы, теперь Барабанщики, спали и видели общий сон; абстрактные световые отблески на медиатронных стенах сгущались, выстраивались в темные воспоминания из глубин их подсознания. Нелл видела события собственной жизни, давно вобранные Букварем и преображенные в слова, однако здесь они вновь были свежи и пугающи. Она закрыла глаза, но стены еще и звучали, так что ей было не скрыться.

Карл считывал сигналы со стен туннеля; чтобы абстрагироваться от эмоционального содержания, он переводил их в двоичную систему и пытался расшифровать внутренние коды и протоколы.

– Надо идти, – сказала Нелл наконец.

Карл встал и пошел за ней к наугад выбранному туннелю. Ход постоянно ветвился, Нелл по наитию сворачивала то вправо, то влево. Иногда туннель раздувался, образуя полость, где светящиеся огнями Барабанщики спали, любились или просто молотили в стены. У каждой полости было множество отростков, они постоянно сходились и расходились; сеть казалось такой огромной, что могла бы заполнить весь океан, как нейроны в мозгу заполняют весь череп сплетением отростков.

С той самой пещеры, где уснули беженцы, они различали низкий гул на самом краешке восприятия. Нелл сперва думала, что это бьется о стенки туннеля подводное течение, потом сообразила: Барабанщики разговаривают друг с другом, посылают сигнал из какой-то центральной пещеры. Осознав это, она в панике кинулась вперед; некоторое время они бежали по одуряющему хитросплетению туннелей, пытаясь отыскать, откуда идет гул.

Карл Голливуд не поспевал за более проворной Нелл и потерял ее на очередной развилке. Дальше он добирался по собственному разумению, и через какое-то (невозможно сказать, сколь долгое) время его туннель влился в другой, по которому Барабанщики спешили вниз, в морские глубины. Карл узнал среди них беженцев с Пудунского берега.

Барабанный бой не усилился, нет, он взорвался оглушительным, отшибающим мысли грохотом в то мгновение, когда Карл вбежал в огромную пещеру, конический амфитеатр в километр, может быть, шириной. По его потолку метались медиатронные образы. Барабанщики, различимые в свете медиатронной пурги и собственных огоньков, создавали конвекционные токи на склонах конуса. Течение подхватило Карла и унесло в центр, где ему предстала немыслимого размаха оргия. Пот испарялся с людских тел и клубился в воздухе, сами тела, касавшиеся голой кожи Карла, были обжигающе горячи, как в гриппозном жару. Каким-то абстрактным отделом мозга, продолжавшим, вопреки всему, работать своим логическим чередом, он понимал причину: вместе с секреторными жидкостями Барабанщики передают друг другу пакеты данных, эти пакеты стыкуются в их крови, стерженьковая логика выделяет тепло и повышает температуру тела.

Оргия длилась не один час, но конвекция постепенно замедлилась, сейчас Барабанщики походили на толпу в театре, занимающую места после второго звонка. В середине образовалось свободное пространство, внутренний круг зрителей составили одни мужчины, как бы победители в огромном брачном турнире, который близился к завершающей схватке. Одинокий Барабанщик прошел вдоль круга, что-то раздавая; это оказались медиатронные презервативы, которые, будучи натянуты на стоящий торчком член, вспыхивали яркими цветами.