Алмазный век

За Финкелем-Макгроу разместились каюты бизнес-класса. Они предназначались для лордов – привилегированных акционеров, по большей части простых графов или баронов. Здесь преобладали дедушки с малолетними внуками. За ними следовали директора; их золотые цепи, обвешанные электронными почтовыми ящичками, телефонами, табакерками, фонариками и прочими безделушками, круглились на черных жилетах, призванных скрадывать выпирающие животы. Их отпрыски в большинстве своем достигли того возраста, когда дети не умиляют никого, кроме собственных родителей, роста, при котором природная живость не столько восхищает, сколько пугает, и той степени умственного развития, на которой милая детская непосредственность оборачивается недетским хамством. Пчелка, летящая за нектаром, радует глаз, хоть и таит в хвосте ядовитое жало; но шершень, преследующий ту же цель, заставляет нас озираться в поисках газеты или мухобойки. На широких эскалаторах, ведущих к каютам первого класса, можно было наблюдать немало отцов в съехавших набок цилиндрах, которые, шипя сквозь зубы и озираясь – не видит ли кто, – хватали за локти расходившихся чад.

Джон Хакворт был инженер. Большинству его коллег полагались крохотные каютки с откидными койками, но Хакворт носил высокое звание артифекса* и возглавлял группу в этом самом проекте, поэтому ему отвели место во втором классе с двуспальной кроватью и откидной койкой для Фионы. Носильщик внес вещи, когда «Эфир» уже готовился отойти от посадочной мачты – двадцатиметровой диамантоидной стойки, которая, пока дирижабль разворачивался к югу, успела всосаться в зеленое сукно площадки. Парк непосредственно прилегал к Источнику Виктория, поэтому был наполнен катахтонными линиями подачи, способными в мгновение ока вырастить что угодно.

Каюта Хаквортов располагалась по правому борту, поэтому на пути от нового Чжусина они могли наблюдать заход солнца над Шанхаем, багровый в угольной дымке, которая никогда не рассеивается над городом. С час Гвендолен читала Фионе на ночь, Джон тем временем просмотрел вечерний выпуск «Таймс», потом разложил на узком столе бумаги. В полумраке они переоделись к ужину, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Фиону, в девять вышли в коридор, заперли за собой дверь и поспешили на звуки оркестра в бальную залу «Эфира», где только-только начались танцы. Пол здесь был из прозрачного алмаза, свет горел приглушенно. Всю ночь они танцевали вальс, менуэт, линди, электрический слайд, и казалось, дирижабль плывет по залитой лунным светом поверхности Тихого океана.

Рассвет застал дирижабли над безбрежным Восточно-Китайским морем. Лишь Хакворт да несколько инженеров знали, что глубина здесь относительно небольшая. Из каюты открывался вполне сносный вид, но Джон проснулся рано и вышел в залу с прозрачным полом, велел официанту принести эспрессо, «Таймс» и стал с удовольствием дожидаться, когда Гвен и Фиона приведут себя в порядок.

Гвен и Фиона опоздали ровно настолько, чтобы Джон занервничал, – он уже раз десять вынимал из кармашка часы, а под конец зажал их в кулаке, нервно щелкая крышкой. Гвен подобрала длинные ноги, грациозно расправила платье и села на пол под укоризненными взглядами дам, которые остались стоять. Джон смутился было, но увидел, что дамы – инженеры относительно низкого разбора или инженерские жены; высокие особы наблюдали за происходящим сквозь пол собственных кают.

Фиона плюхнулась на четвереньки, задрала попку и ткнулась носом в алмаз. Хакворт подтянул брючины и опустился на одно колено.

Умкоралл вырвался из морских глубин с силой, изумившей даже Хакворта, который участвовал в проекте и видел пробные испытания. Больше всего это походило на взрыв за потресканным темным стеклом или на кофе, когда льешь в него тонкую струйку густых сливок, – белое всплывало из черноты фрактальным турбулентным цветком и замирало, едва достигнув поверхности. Собственно, скорость была намеренно спланированным трюком; умный коралл рос на дне океана последние три месяца, черпая энергию из сверхпроводника, который они специально вырастили на морском ложе, извлекая нужные атомы из соленой воды и растворенных в ней газов. Процесс, происходящий внизу, казался хаотичным, но каждая литокула в точности знала, куда ей плыть и что именно делать. Каждая представляла собой кальций-углеродный тетраэдр размером с маковое зернышко, снабженный источником питания, мозгом и навигационной системой. Они поднялись со дна по сигналу принцессы Шарлотты – пробудившись от сна, она обнаружила под подушкой сверток, развернула, нашла золотой свисток на цепочке, вышла на балкон и дунула.