Алмазы для ракетчика

Корнеев не возражал. Во-первых, сын на виду, во-вторых, самому интересно, какие настроения царят в головах у молодежи. Наблюдая за сыном и его сослуживцами, сравнивая их и своих молодых подчиненных, Корнеев пришел к выводу, что офицер нынче пошел другой. Корнеев и его товарищи в лейтенантские годы были не такими. Может быть, потому что тогда была «холодная война». А может быть, просто сейчас пришла старость. Им тогда не хватало профессионализма, знаний, навыков, но они работали больше. Нынешние вроде не лентяи, с хорошей подготовкой, настоящие профи, но они — другие. В работе для них на первом месте карьера, а не интересы дела; даже идя на смертельный риск, они прежде всего думают о послужном списке, премии, квартире вне очереди. Времена меняются, а с ними и люди. И главное, они уверовали в свою исключительность. Контора изменилась, и это развратило ее служащих. Раньше все понимали, под кем ходят, знали: случись что не так, придется платить по счетам. Не ослабевал партийный и внутренний контроль. А сейчас Комитет своих в любой ситуации отмажет, даже если виноваты. Просто из корпоративных соображений отмажет.

— Товарищ генерал. — Голос из динамика отвлек от печальных размышлений.

— Да, слушаю.

— Майор Корнеев находится дома, прикажете вызвать?

— Спасибо, не нужно…

ГЛАВА 23. НОЧЬ 10 АПРЕЛЯ 1988 ГОДА. СЕВЕРНЫЙ ПОСТ.

Ветерок со стороны озера, внизу едва ощутимый, наверху пробирал до костей. Давыдов и Иванов качались под шатром ветрозащиты антенны СПЛ, пристегнутые к мачте страховочными поясами. Ветер свистел в растяжках, проникал в рукава, лез за шиворот. Давыдов вытер слезящиеся глаза и снова прильнул к биноклю.

— Передавай вниз, — скомандовал он Расулу, — наблюдаем костер на берегу, у костра — палатка человек на восемь-десять. На кромке воды — две резиновые лодки с подвесными моторами. У берега самолет — летающая лодка. Тип «Be-12». На островке напротив лагеря — электрический свет, переносные фонари.

Старшина поднес к губам Р-805 и начал передачу. Внизу информацию принимал и записывал солдат в очках. Завели специальную тетрадь для регистрации всего происходящего, вдруг потом что-то окажется важным. Солдат зябко поежился, прижимая к уху стылый корпус своей станции. В сумерках приходилось писать большими буквами. Пользоваться фонарями, естественно, не рисковали.

— Шесть, — продолжал диктовать Давыдов.

— Что — шесть?

— Фонарей шесть, — уточнил лейтенант.

Вести какие бы то ни было записи на высоте тридцать метров не представлялось возможным. Мачта ходила ходуном. Ниже со скрипом поворачивалась из стороны в сторону огромная антенна РЛС, снятой с дежурства много лет назад. Когда станцию убрали, антенна осталась там, где ее изначально смонтировали. Гигантская ажурная конструкция всецело находилась во власти ветра. Степень свободы ей определял металлический трос, привязанный к колу, вбитому в каменистый грунт. Растяжки мачты и старой антенны были прикреплены к большим металлическим ящикам, засыпанным щебнем. Скальная порода сопки не позволяла надежно крепить колы антенно-мачтовых устройств. Летом земля оттаивала, и растяжки давали слабину. Зимой колы было просто не забить. Персонал давно приспособился крепить растяжки к утяжеленным ящикам на поверхности. Когда антенна выбирала слабину троса, вся конструкция вздрагивала. В этот момент Давыдов с Ивановым слышали, как гудят тросы растяжек. Иногда под порывами ветра тряслись их мачты, тогда они судорожно прижимались к холодному металлу.

Лагерь на берегу озера был виден достаточно хорошо, но вести наблюдение мешали сосны, елки и царивший у земли полумрак. В свете костра мельтешили тени людей, занятых какой-то работой. Порывы ветра с озера уносили вверх искры костра. Болото между лагерем и позицией было задернуто дымкой. Ветер почти не продувал низину, и полосы тумана лениво плыли над торфяником. Временами ветер придавал им причудливые очертания.

Туман возник внезапно. Когда ловили сменщика, его еще не было. Северные чудеса. Поверху он прихотливо клубился. Из беспокойной пелены выглядывали верхушки низкорослых елок и хлипких сосен. От всего этого окружающий пейзаж казался зловещим и таинственным.

— У костра несколько человек что-то переносят с места на место, какие-то продолговатые предметы, тяжелые.

На мачту «Тамары» лейтенант и старшина забирались собственными силами. Теперь вели наблюдение и отдыхали перед возвращением. Спускаться тоже предстояло «пешком» — подъемник вывели из строя незваные гости.

Результаты визуальной разведки отправляли вниз по радио. Конечно, можно было сообщить их сразу после спуска, но еще в училище Давыдову крепко вбили в голову, что информацию нужно передавать, пока она не утратила своей ценности. А данные о противнике доводить до подчиненных немедленно. Мировая военная история знает достаточно случаев, когда ценные сведения пропадали втуне из-за нерасторопности разведчиков.