Алмостский Меч

– Поздно. Я дала клятву, а я всегда выполняю свои обещания… И слова нельзя взять обратно. Это не камень, брошенный злобной рукой. Слова – как стрелы, впившиеся глубоко в тело. Иногда ранят смертельно, иногда легко, но всегда очень болезненно. Даже если с улыбкой извинения, вырвать их из тела, остаётся кровоточащая рана, которую время не затягивает без следа, оставляя грубый рубец… Ты оскорбила меня глубоко, смертельно. Если бы я не боялась навлечь на себя гнев Богини-Матери и не уважала наши законы, я бы забрала твою жизнь медленно, по капле, отрезая твою плоть по кусочку – одному за каждое бранное слово… Но я всего лишь отрежу твой поганый язык, чтобы больше никогда и никого ты не смогла оскорбить или обидеть унизительным словом.

Летти, поняв, что пощады не дождаться, яростно вскинулась.

– Ты, грязная сука…

Лоис ударила наотмашь, прервав поток ругательств. Кресс протянул Лоис чашу с водой, в которую добавил несколько капель актусса.

– Пусть выпьет, – пробормотал он. – Так она останется в сознании, но не будет чувствовать боли.

Лоис протянула чашу Летти и почти силком влила в неё содержимое.

Спустя некоторое время, когда актусс начал действовать, один из помощников Лоис прижал голову Летти к спинке кресла так, что она не могла пошевелиться, а другой разжал зубы и вставил в рот специальную распорку. Летти дёргалась изо всех сил и что-то мычала, но Лоис, надев грубую перчатку, поймала кончик её языка и вытянула во всю длину. Кивнув рабу с раскалённым прутом, она одним взмахом отрезала язык, а раб мгновенно прижёг обрубок раскаленным металлом. Летти дёрнулась и тут же обмякла, потеряв сознание. Кресс озабоченно пощупал ей пульс и заглянул в закатившиеся глаза. Затем смазал остатки языка и весь рот какой-то мазью, вынул распорку и велел отнести девушку в лазарет.

Когда зрители разошлись, а «меченые» ушли во дворец, к Лоис приблизилась Эликта и сказала:

– Не надо было делать этого при девушках.

– Почему?

– Всё же она одна из нас.

– Вот и прекрасно. Пусть каждая подумает дважды, прежде чем начнёт сплетничать о своей подруге. Последнее время девочки сильно распустили языки. Мы должны быть единой семьёй, но наш коллектив больше напоминает сборище склочных торговок.

Эликта не могла не согласиться с командиром. Она сама устала улаживать ссоры и споры среди подчинённых.

– Что будет с Летти дальше? Ты ведь не убьёшь её?

– Нет, хотя очень этого желаю. Но я помню и чту наши законы… Если бы я отдала её лендлорду, то её глупая голова торчала бы сейчас на другом копье посреди припортовой площади. А так… А так она останется живой и относительно свободной. Я просто отправлю её в путешествие… – загадочно закончила она.

О представлении, которое Лоис устроила из наказания Летти, долго болтали во дворце и даже за его пределами. До лендлорда тоже дошли определённые слухи. Как-то он спросил у сопровождавшей его в Женский Дворец Лоис:

– Правдивы ли слухи о том, что ты отрезала Летти язык и выжгла глаза раскалённым прутом?

– Не совсем, мой лорд. Я отрезала ей язык, но и только. Сейчас она уже поправилась и прекрасно себя чувствует.

– Не ожидал от тебя такого мягкосердечия… Что ты собираешься предпринять дальше?

– Изгоню из города, чтобы она больше никому не причиняла беспокойства.

– А если она вернётся?

– Вот тогда я выжгу ей глаза. А если она встретится на моём пути в третий раз, отрублю руки. Какой из неё после этого мечник? – улыбнулась Лоис.

– Вот теперь я узнаю своего жестокосердного ассура, – усмехнулся в ответ лендлорд.

– Я говорила не раз, что не прощаю оскорблений… И я чту память своей матери. Может, она была и падшей женщиной – но она моя мать. Она не бросила меня под чужим забором, не выбросила в сточную канаву, как делают с нежелательными детьми… Она любила и опекала меня до последнего. Смертельно раненая, она приползла домой, чтобы отдать мне заработанные гроши, которые помогли мне не умереть с голоду в первые дни… Возможно, она стала шлюхой, чтобы прокормить меня… – Лоис помолчала, на мгновения погрузившись в воспоминания раннего детства. – К тому же культ матери для виолок священный, а Летти, в своей глупой злобе, забыла об этом. Поэтому я жестоко отомщу каждому, кто оскорбит память моей матери…

Спустя несколько дней в дом Лоис зашёл знакомый капитан с алмостского корабля, для которого девушка в порту оставила записку с приглашением.

– Здравствуйте, великолепная госпожа, – вежливо поклонился он. – Получил ваше послание… Чем обязан чести лицезреть ваше прекрасное лицо?

– У меня для вас есть небольшое поручение… Но сначала выпейте и вкусите пищи в моём доме, расскажите о новостях в мире… О делах поговорим потом.