Алое и зеленое

Пат придавил ногой тлеющую в камине золу и сунул завещание в карман своей зеленой куртки. Второй экземпляр остался в незапертом ящике стола. Все его бумаги были сложены в полном порядке, комната, прибранная и оголенная, уже казалась чужой. Он оглядел ее. Сегодня он сюда не вернется. Может быть, не вернется никогда.

Послушный властному зову завтрашнего дня, он был теперь совершенно спокоен и тверд. Он получил последний приказ и теперь не услышит ничего нового, пока не прозвучит первый выстрел. К величайшей его радости, ему приказано было находиться в самом центре борьбы - в штабе в здании Главного почтамта, вместе с Пирсом и Мак-Донагом. Он закрыл за собой дверь и спустился в гостиную к матери.

- Пат, что это я слышу насчет завтра?

Он холодно посмотрел на мать через всю длинную, узкую комнату. Вероятно, опять пошел дождь, лицо ее было плохо видно.

- Сядь, мама, и сними пальто. Ты вся промокла.

- Пат, что ты затеял? На завтра назначено вооруженное восстание, я знаю, так что не притворяйся. Что ты хочешь делать?

Пат решил, что отрицать нет смысла.

- Откуда ты узнала?

- Мне Кэтел сказал.

- Вот черт. - Он, конечно, ничего не говорил брату. Наверно, тот все пронюхал в Либерти-Холле. Солдаты Гражданской Армии всегда его приманивали, обращались с ним как со взрослым.

- Значит, это правда. И ты там будешь.

- Я буду там, где будет в этот день каждый порядочный ирландец.

- Я бы сделала что угодно, чтобы тебе помешать, - сказала Кэтлин низким, грубым голосом, с усилием выговаривая каждое слово.

- К счастью, ты ничего не можешь сделать.

- Я могла бы обо всем сообщить в Замок.

- Это не помешает нам сражаться. Только наши шансы на поражение увеличатся. Поздно. Ты решительно ничего не можешь сделать, мама.

Кэтлин медленно сняла мокрое пальто и дала ему упасть на пол.

- А если я буду просить, умолять тебя не...

- Милая мама, на данном этапе твои возражения едва ли на меня подействуют.

- Не возражения мои, а горе...

- И горе тоже. Я давно все это обдумал. Будь же благоразумна. Неужели ты правда была бы рада, если бы твой сын укрылся от опасности, вняв слезам матери? Мне жаль тебя огорчать, но я знаю, где мне велит быть мой долг.

- Не может это быть твоим долгом, - сказала она. - Не может. То, что грешно, не может быть долгом.

- Сражаться за свободу своей родины не грешно.

- Но ты не это будешь делать. Ты просто будешь ни за что убивать людей. Обагришь руки невинной кровью. И тебя самого могут убить или изувечить. Так оно и будет. А ради чего? Подумай немножко вперед, когда люди оглянутся и увидят, что ничего не изменилось. Ирландию не изменишь несколькими выстрелами. Как ты не понимаешь? Таким путем ничего нельзя добиться. Все эти подвиги ты выдумал. Ты совершишь преступление, и себя погубишь, и разобьешь мне сердце, и все напрасно. Неужели ты не можешь взглянуть на это из будущего и понять, что все напрасно?

- Я в этом будущем не живу, и ты тоже. А сейчас Ирландия должна сражаться, и к этому дню она шла долгой дорогой.

- Она, она! Да кто она такая, Ирландия? Ты думаешь, Ирландия - это ты и твои друзья? Ты повторяешь эти громкие, выдуманные слова, но они ничего не значат. Это пустые слова. Все вы запутались в своих мечтаниях, и нужен-то всего десяток здравомыслящих людей, которые бы вас остановили. Неужели у тебя не хватит мужества отказаться от этой затеи?

- Сейчас уже поздно спорить.

- А Кэтел?

Пат промолчал.

- О своем младшем брате ты подумал? Имеешь ты право губить и его тоже?

- Кэтела мы убережем.

- Как именно? Ты отлично знаешь, он всюду за тобой пойдет. Связать его, что ли, прикажешь?

- Никто не разрешит ему что-нибудь делать, он слишком мал.

- Кто будет спрашивать, сколько ему лет? Если ты не возьмешь его с собой, возьмут эти люди Джеймса Конноли, около которых он вечно толчется.

- О Кэтеле я позабочусь.

- Пат, маленький мой, не ходи туда. Ты, наверно, имеешь там какое-то влияние. Ну хоть отложите, подумайте еще. Ты же знаешь, что против англичан у вас нет никаких шансов, все вы это знаете. И Мак-Нейл не может не знать. Он ведь не сумасшедший.

- Не в том дело, есть у нас шансы или нет.

- Ты идешь туда, чтобы тебя убили, чтобы умереть ни за что.

- Почему "ни за что"? Если я умру, то умру за Ирландию.

- Умереть за Ирландию - это бессмыслица, - сказала она.

Тяжелый стук бегущих ног послышался на лестнице, потом на площадке, и не успели они оглянуться на дверь, как она распахнулась и в комнату ворвался Кристофер Беллмен.

* * *

- Кэтлин, будьте добры, оставьте нас ненадолго вдвоем с Патом.

Кэтлин сказала:

- Они завтра идут сражаться, - и пошла к двери.

- Ах, завтра? - Кристофер вопросительно посмотрел на Пата. Дождавшись, пока Кэтлин вышла, он шагнул вперед и стиснул Пата за плечи. Он тряхнул его с силой, в которой смешались ласка и гнев, потом отпустил и отвернулся. Завтра? О Господи, идиоты вы, идиоты, идиоты. Ты не слышал, что произошло на юге, в Керри?

- Что?

- Ваше драгоценное германское оружие. Целый транспорт. Теперь он лежит на дне моря в Куинстауне. Ох, дураки безмозглые... Но завтра... Пат, ты с ума сошел.

- Что вы сказали про германское оружие?