Алое пламя в зеленой листве

Присмотревшись повнимательнее, Уил разглядел почти возле самого горизонта что-то вроде крохотной палочки, выступавшей над линией зеленых волн. Очевидно, это был донжон соседней крепости. Да нет, пожалуй, не соседней. Судя по расстоянию, до нее не меньше дня пути. А то и больше. Странно, что люди могут жить среди леса на таком отдалении друг от друга. Если собрать всех участников продолжавшегося на главной площади и окружавших ее стенах сражения вместе, вышло бы меньше, чем жителей в средней деревушке. Правда, Уил до сих пор не видел в крепости ни женщин, ни детей. В таком случае его первое предположение все-таки верно, и эта крепость не более чем охранное сооружение. Но тогда что же здесь охраняют?

Уил впервые задумался о том, что ему самому сейчас угрожает реальная опасность. Снова вспомнилось полное ужасов войны детство. Если неведомым нападавшим удастся взять верх над защитниками крепости, отнесутся ли они к нему с таким же гостеприимством? Кто они? Саксы? Неизвестно каким образом оказавшиеся в этих местах шотландцы? Кстати, все-таки в каких местах? Может, это и есть Шотландия, и он, Уил, находится среди оккупантов, расставивших на чужой территории свои боевые посты, свои «башни»? Тогда ему точно несдобровать.

Взглянув на солнце, Уил попытался определить, с какой стороны пришел накануне. Все то же зеленое море. Ему вспомнились набатные удары колокола, донесшиеся до него в первую ночь его плутаний. Подобный гул мог издавать разве что соборный колокол, однако, сколько Уил ни вглядывался, никаких шпилей, крестов или даже флагов он разглядеть так и не сумел. Как ни странно, не было видно даже следов Мертвого болота, хотя Уил предполагал, что с такой высоты наверняка увидит серую проплешину сухостоя. Видимо, в той стороне вздымался склон холма, а выжженный лес остался за его вершиной.

Из раздумий Уила вывел один из арбалетчиков. Выскочив из-за стены башни, он с громкими криками набросился на оторопевшего гостя. Решивший дорого продать свою изломанную жизнь, Уил приготовился оказать посильный отпор и был немало озадачен, когда воин с разбегу заключил его в объятия и принялся распевать незнакомый мотивчик. Они закружились по галерее в неуклюжем танце, сопровождаемом поскрипыванием балок.

— Сигора! Сигора! — восторженно повторял воин, тяжело дыша и обдавая Уила сильным запахом лука.

Призвав на помощь уже не раз выручавшую в последнее время интуицию, Уил сообразил, что «сигора» означает не что иное, как «победа». Правильность догадки подтвердили остальные воины, тоже отплясывавшие на своем пятачке и указывавшие луками и стрелами в сторону нижней площадки, где в воротах и на стенах значительно прибавилось блестящих шлемов. Штурм был остановлен. Раненых врагов безжалостно добивали. Кое-где возле убитых вспыхивали яркие огоньки пламени. Однажды вспыхнув, они почему-то больше не разгорались. На таком расстоянии Уил не сразу определил, что это никакое не пламя, а просто цвет волос нападавших. Большинство были рыжими. Ирландцы — первое, что пришло ему в голову. В Уинчестере их обитало не так уж много, однако почти любого можно было узнать не только по говору, но и по медным волосам. У его Мэри, ирландки по матери, из трех братьев рыжими были двое. Значит, все-таки не Шотландия…

— Сигора! Сигора! — соглашался он, постепенно отступая с галереи внутрь башни.

Лестницу уже никто не сторожил, и Уил недолго думая поспешил вниз. Он еще не знал наверняка, что предпримет в следующую минуту. С одной стороны, слишком велик был соблазн воспользоваться всеобщей суматохой и потихоньку улизнуть из крепости, где он все-таки продолжал ощущать себя пленником, пусть и не связанным по рукам и ногам. Но зато здесь было вдоволь еды и много благодушно настроенных воинов, а окружающий лес пугал безбрежностью и риском столкнуться лицом к лицу с шайкой тех же головорезов, что отважились на штурм даже хорошо охраняемого укрепления.

Когда Уил снова оказался в завешенной коврами зале, он уже твердо решил не совершать безрассудных поступков и действовать по ситуации. На груду тряпья, под которым прятался меч и, возможно, остальные из принесенных им трофеев, он не взглянул. Не будучи человеком военным, он мало интересовался оружием и амуницией. Во время торговых поездок его обычно сопровождало несколько пеших солдат, бравших на себя охрану обоза. Иногда к ним примыкали закованные в железные латы рыцари, но даже их истории у костра о лютых побоищах и славных турнирах при дворе того или иного знатного лорда клонили Уила в сон. Когда он раздевал скелет и забирал все, что мог унести, ему в голову приходили мысли не столько о том, что меч острый, а шлем — прочный, сколько о той цене, которую удастся при случае заломить за инкрустированную драгоценными камнями рукоять и тонкую филигрань. Теперь такого случая уже явно не представится, однако Уил осознавал, что во многом снискал расположение гарнизона крепости именно за счет своих случайных находок.