Солнечный диск уже прошел по небу свой путь и клонился к закату в то время, когда царь Эшиа пересек границу царства Айнар. Алый закат сопровождал его по пути ко дворцу. Конь неспешно ступал по дороге, вымощенной камнем цвета крови, высокие деревья склонялись над гостем и дарили ему прохладу. Ворота дворца мягко распахнулись перед ним, словно бы по своей воле – так тихи и незаметны были слуги в доме царя Айнара. Три прекрасные девы вышли из дворца, чтобы встретить высокого гостя с наивысшим почтением, подобающим ему. Одна из дев повела его коня, уставшего от долгого пути, в роскошные конюшни, где лучшие конюхи царства уже приготовили стойло и чистую прохладную воду. Две других препроводили царя Эшиа в гостевые покои, и сам царь Айнар вышел поздороваться с ним.
Царь Эшиа приветствовал царя Айнара так тепло, как приветствуют друг друга только давние и преданные друзья. Царь Айнар ответствовал ему с такой же теплотой и предложил разделить с ним скромную вечернюю трапезу.
– Завтрашним днем, – молвил царь Айнар, – в твою честь, царь Эшиа, я устрою пир, какого достоин только благороднейший и знатнейший среди моих друзей. А ныне позволь угостить тебя лучшими фруктами и напоить вином, слаще которого ты никогда не пробовал.
И правда – никогда и нигде до этого царь Эшиа не пил такого сладкого вина и не угощался такими сочными фруктами. Воистину, не лгали легенды, ходившие о царстве Айнар, богатейшем и прекраснейшем из царств!
Царь Эшиа и царь Айнар беседовали за трапезой обо всём, как и полагается друзьям, которых дорога много лет вела друг к другу и вот наконец позволила встретиться. Многие годы провел царь Эшиа в странствиях в поисках мудрости и знаний, и царь Айнар жаждал теперь разделить с ним его знания и мудрость, ибо негоже такие дары приберегать лишь для себя. И охотно царь Эшиа делился с ним тем, что довелось ему узнать и пережить – ничего не утаил о своих странствиях царь Эшиа, и вели они неспешную беседу до самого рассвета. На рассвете же оставил царь Айнар своего дорогого гостя вкушать предутренние сны и предупредил, что к обеду пусть будет тот уже готов.