Алое платье

Ира покосилась на Аленку, она опять сидела за столом и рисовала. По счастью, температура у малышки оказалась чуть выше тридцати семи, и Наташа разрешила ей подняться. Попросила лишь проследить, чтобы девочка не переутомлялась.

Это за красками-то!

Перестраховщица Наташа — одно слово. Как и все взрослые. Ладно, хоть встать разрешила, Аленке давно наскучило валяться в постели.

Ира повертела в руках новенький диктофон и с сожалением положила на стол. Нет, она не сможет.

Ира криво улыбнулась и попыталась заставить себя ЧЕСТНО сказать кое-что о себе и других. Хотя бы мысленно.

И мгновенно помрачнела: ну и мразь же она! Это что же получается?

«Я завидую Таньке Мишиной. И всегда завидовала, что уж себе врать. Иногда я радуюсь, что она некрасива и злюсь, что другие этого как бы не замечают».

«Мне нравится Сережка Стрепетов. Я хочу, чтобы он тоже наконец обратил на меня внимание».

Ирина побледнела и непроизвольно сжала кулаки. Однако решила раз в жизни быть честной до конца. Пусть с собой! Хотя бы с собой.

«Другие красивые парни меня тоже волнуют. Особенно из старших классов. Например, Олег Огнев. И еще Мишка Караченцев. Только они совсем не обращают на меня внимания. Поэтому я вру себе».

Ира стиснула зубы и призналась: «Если честно, я всегда вру себе. И другим. Как все! И под пистолетом не расскажу никому те истории, что придумываю для себя перед сном. О любви, например. Где я самая-самая красивая и ради меня… Господи, глупости-то какие!»

Ира испуганно оглянулась на Аленку, будто девочка могла случайно подслушать ее бессовестные откровения. Но Аленка спокойно рисовала, и она угрюмо продолжила: «Я выискиваю в маминых женских романах некоторые эпизоды и украдкой читаю. Когда мама не видит. И папа. – Ее уши предательски загорелись. – Интересно, ЭТО в самом деле так, как пишут, или опять вранье? – Ира горестно шмыгнула носом. – Жаль, я ни разу не целовалась. А уж все остальное… Может, я слишком порочна?»

Ира затосковала, осознавая собственное несовершенство.

«Перед другими девчонками и уж тем более перед мальчишками я делаю вид, что парни совсем меня не интересуют. Ни капли! А сама только о них и думаю. Если не занята уроками».

«Что еще? Притворяюсь интереснее, чем есть. После летних каникул вру девчонкам, что познакомилась с та-аким парнем… А потом таинственно замолкаю. – И зло фыркнула. – Они тоже наверняка врут. Кругом вранье!»

Ира только сейчас поняла, что машинально бегает по комнате. Она заставила себя остановиться и сесть в кресло. И продолжила мысленно диктовать на несуществующий диктофон: «Я не знаю, люблю ли я родителей. Иногда кажется — да, а иногда я их просто ненавижу. Мне с ними почти всегда скучно. А когда они начинают учить меня жизни, я бессовестно думаю — неплохо бы стать сиротой. Потому что я дрянь!» 

«Несколько раз я придумывала истории, будто я приемыш, а они мне чужие. Мол, мои настоящие родители совсем другие. Например, папа — английский аристократ, там они еще есть. Он меня находит, и жизнь меняется: замки, круизы, собственная яхта, драгоценности, тряпки умопомрачительные и все такое…»

«Я недобрая. Когда впереди топчется какая-нибудь тучная старуха, мешая пройти, я убить ее готова. И еле-еле сдерживаюсь, чтобы не сказать гадость. Или грубо не оттолкнуть. Хотя понимаю – все мы станем старыми, но как-то не верится. Точнее, верю, но… Лучше умереть!»

Ира тяжело вздохнула, прекращая самобичевание. Покружила по комнате. Села и вяло спросила Аленку:

—Ты собираешься все-все надиктовывать?

—Не-а,— отозвалась Аленка, не поднимая головы, — только то, что захочется.

—А если захочется соврать? Ну, чтобы показаться лучше?

Аленка приоткрыла рот. Сунула в чашку с водой кисть и обернулась к няньке.

—Это как?

Подумав, Ира осторожно сказала:

—Когда я шла сегодня к тебе, мне какая-то бабка с костылем весь тротуар перегородила. Так я ее чуть в спину не ударила. — Ира торопливо добавила: — Я знаю, что это плохо, но это правда.

—Но ведь ты же не ударила, — удивленно протянула Аленка.

—Но хотела!

Обе девочки, и маленькая, и большая, некоторое время молчали. Спокойно лежащий в ногах Аленки пес вдруг завозился. Сел и укоризненно уставился на Иру. Потом положил тяжелую голову Аленке на колени и негромко заскулил.

Аленка печально улыбнулась ему и признала:

—Я поняла. Только не знаю, стала бы я это говорить в диктофон или нет.

—Значит, соврала бы? — раздраженно поинтересовалась Ира.

—Нет. Просто это маме неинтересно.

—С чего ты взяла?!

—Я думала плохо, но поступила хорошо, — упрямо сказала Аленка. — Так, как надо. О чем тут говорить?

Ира растерянно смотрела на свою подопечную, она никак не ожидала от четырехлетней малышки  такой рассудительности. К тому же что-то в Аленкиных словах было не то… Или то?

Аленка задумчиво добавила:

—Антонина Романовна говорила — главное, поступать, как должно. — И девочка уже весело воскликнула: — И еще говорила — люди не ангелы! И никогда ими не станут. Но если все-все будут поступать как должно, на земле обязательно наступит рай.