Алое восстание

— В его армию, — поправляет Виргиния. Я бросаю на нее предостерегающий взгляд.

— А кто он такой?

— Жнец.

Через неделю у нас уже десяток новобранцев. Иными словами, десять беглых рабов получили свободу и добровольно встали под знамя того, кто дал им пищу, одежду и цель, не требуя лизать себе сапоги. Большинство слышали о Жнеце, хотя без серпа, с которым я победил Пакса, блеска моей персоне немного недостает. Гигант из братства Минервы, теперь сражающийся за Марс в качестве раба, уже успел стать легендой. Говорят, во время стычки с Юпитером он поднял в воздух всадника вместе с конем и бросил в реку Аргос.

Армия растет, но пока мы не показываемся на виду у сильных братств. Даже в Марсе из друзей у меня остались разве что Куинн и Севро. Рок мертв, Кассий враг, а для Поллукса важно только, откуда ветер дует.

Для меня в родном братстве места нет. Пускай они и обязаны мне своими нынешними успехами, я слишком хорошо помню их косые взгляды. Тем не менее они должны знать, что я жив.

Сейчас на севере идет война между Марсом и Юпитером, однако и братство Цереры осталось непобежденным. За высокими стенами крепости на реке все так же видны дымки хлебных печей, хотя окружающая равнина вплоть до самых холмов стала местом стычек для чужих армий, свободно переходящих замерзший Аргос. Всадники сшибаются под пронзительное ржание коней, скрежещут и искрят ионные мечи, над полем жужжат санитары, подбирая стонущих окровавленных бойцов с переломанными костями. Появилась и ионная броня под стать мечам, и ионные стрелы. Толпы рабов дерутся рядом с хозяевами, словно пешки в шахматной игре, оружие у них попроще — такое, как было в мое время. Зрелище впечатляющее, но, по сути, глупое.

Смотрим с Виргинией и Милией, как съезжаются два отряда на лугу напротив башни Фобоса. Все то же самое. Полощутся разноцветные вымпелы, лошади топчут глубокий снег, стальные волны разбиваются друг о друга. Сверкающие копья и клинки выбрасывают электрические разряды, ударяясь о доспехи и широкие щиты. Конные бьются с конными, пешие рабы — с рабами.

Пакс возвышается, как гора, в древних доспехах, таких ржавых и громоздких, что вспоминается скафандр-печка. Я усмехаюсь, глядя, как шарахаются от его ударов лошади. Однако если тут и есть идеальный рыцарь, то это не Пакс, а Кассий в сияющей броне. Он скачет галопом, расшвыривая противников, его меч мелькает, словно язык пламени. Драться он умеет, но все сводится к примитивным рейдам вглубь вражеского строя при поддержке копейщиков — атака, захват пленных, отход. Затем противник выравнивает свои ряды и предпринимает ответную атаку — и так по очереди, снова и снова. Решительного преимущества ни одна из сторон не получает.

— Идиоты, — бормочу я. — Эти блестящие игрушки их ослепляют. Ну сколько можно повторять одно и то же?

— Какая-то тактика у них имеется, — возражает Виргиния. — Смотри, выстроились клином, а вот отвлекающий маневр с переходом в охват с фланга.

— И все же я прав.

— С тобой можно согласиться. — Виргиния задумчиво кивает. — Похоже на ту нашу памятную битву, только никто не носится по полю, завывая, как волк на луну. — Она со вздохом кладет руку мне на плечо. — Старые добрые времена.

Милия молча слушает нас, насмешливо морща лошадиное лицо.

— Тактик выигрывает сражения, стратег — войны, — цитирую я.

— О, великий Жнец, повелитель волков, бог войны! — Виргиния щиплет меня за щеку. — Ты восхитителен! — Я шутливо отмахиваюсь. Милия закатывает глаза. — А что скажешь насчет нашей стратегии?

Чем дольше я оттягиваю стычку с противником, тем больше возможностей у кураторов вмешаться. Я должен взлететь, как ракета, только не говорю об этом вслух.

— Наша стратегия — скорость, — отвечаю я. — Скорость плюс тщательная подготовка.

* * *

Следующим утром очередная вылазка Марса срывается, потому что мост через Метас оказывается перекрытым поваленными деревьями. Как и ожидалось, отряд разворачивается и скачет обратно в замок, опасаясь ловушки. Дозорные на Фобосе и Деймосе сигналят дымом, что в лесу поблизости от моста все чисто. Они никого не видят, потому что мы залегли в засаде еще до рассвета. Белый и серый волчий мех едва различим в снегу под деревьями. Чтобы обеспечить одеждой всех новобранцев, охотиться пришлось целую неделю, но это и к лучшему: все успели притереться друг к другу. Команда у меня пестрая и с характером: лжецы и плуты, каждый сам по себе, готовые наплевать на карьеру, но не быть рабами ни в чьей игре. Словом, те, кто мне и нужен. Лица вымазаны серой глиной с птичьим пометом, на плечах волчьи шкуры, дыхание вырывается белым паром из ухмыляющихся ртов — мы похожи на призрачные тени в зимнем лесу.

— Им нравится, что их предводителя боятся. В том числе они сами, — сказала накануне вечером Милия. Голос у нее холодный и ломкий, как сосульки, свисающие с заснеженных осин. — Мне тоже.

— Марс заглотит наживку, — шепчет Виргиния, притаившись в снегу рядом, — у них почти не осталось тех, кто соображает.