Алоха из ада (ЛП)

— Я собираюсь передвигаться довольно быстро, так что передать привет — это практически всё, на что у меня будет время.

— Если будешь занят, тебе не нужно даже этого говорить. Вот.

Он вытаскивает из-под стола металлический сейф и достаёт из кармана связку ключей. Я никогда не видел столько ключей одновременно в одном месте. Он перебирает их, кривится и швыряет их на стол. Достаёт из другого кармана идентичный набор. Многие ключи на этой связке больше и древнее. Находит один с таким толстым слоем ржавчины, что тот скорее напоминает лежавшую в воде и покрывшуюся ракушками ветку. Он вставляет эту штуковину в замок сейфа и поворачивает. Тот скрипит, стонет и скулит, но, спустя минуту напряжённой борьбы, сейф распахивается. Он лезет внутрь, достаёт двенадцатигранный кристалл и протягивает его мне. Я подношу его к свету и гляжу внутрь. В центре кружат друг вокруг друга две булавочные головки, одна белая, и одна чёрная.

— Что это?

— Сингулярность. Бесконечно горячая, бесконечно плотная точка. Вернее, две её половинки. Порознь они будут кружить вечно, но стоит им сойтись вместе…

Он поднимает руки и издаёт щеками звук взрыва.

— В просторечии это Большой Взрыв. Ты отдал мне конец Вселенной, так что я даю тебе начало. Я прихватил её, уходя из семьи.

Я прикидываю в руке вес этой штуки. Она лёгкая. Может, грамм двести. Легковато для Вселенной.

— Это был твой хедж[142], не так ли? На случай, если ты во мне ошибся, и я бы запустил Митру. Если бы я уничтожил эту Вселенную, ты смог бы запустить её снова.

Он закрывает сейф и кладёт его обратно под стол.

— Я очень верю в тебя, но давно понял, что всегда разумно иметь запасной план.

— Если запустить Сингулярность, она перезагрузит эту Вселенную или начнёт другую?

— Невозможно заранее сказать, пока это не произойдёт. И в конце концов, разве это имеет значение?

— Не для меня. Хотя, может, мне будет не хватать сигарет.

Он указывает на кристалл у меня в руке.

— Если наткнёшься внизу на одного из моих братьев, отдай ему. Окажи мне эту услугу, и я буду у тебя в долгу. — Он достаёт бутылку вина. Мунинну всегда нравится скреплять сделку выпивкой. Это одна из причин, по которой с ним хорошо иметь дело. — А до тех пор оберегай кристалл. Он единственный. Итак, могу я дать тебе что-нибудь, что поможет в твоём путешествии?

Он наливает нам вино в два бокала для виски с выгравированными на стенках танцующими девушками. Я чувствую себя как в «Крысиной стае».

— Что у тебя есть? Я не знаю, во что вляпаюсь там внизу.

Мунинн роется в коробке со всяким хламом на углу стола и достаёт что-то размером с жёлудь. Он ставит его на стол и пьёт вино. Предмет маленький и весь в крапинках.

— Похоже на яйцо, — замечаю я.

Мунинн кивает.

— Так и есть. Отложившее его существо не обитает в этом измерении, но не волнуйся. Оно не экзотичнее археоптерикса, так что яйцо вполне съедобно.

— Значит ли это, что если я буду держать его в тепле, то получу летающего ящера?

У Мунинна загораются глаза.

— Разве это не было бы прекрасно? Но нет, это яйцо обладает целебными свойствами. Если тебя ранят, оно поможет тебе исцелиться и притупить боль. У него очень прочная скорлупа, так что не думай, что тебе нужно обращаться с ним деликатно. Просто сунь его в карман. Если оно тебе понадобится, зажми между зубами и сильно надави. Я слышал, что на вкус они довольно сладкие. Как белый шоколад.

— Ты никогда не пробовал?

— Меня никогда не ранили.

Если бы у меня было больше времени, я бы, несомненно, захотел побольше услышать об этом, но времени у меня нет.

— Кстати. Снаружи на Бродвее припаркован симпатичный «Бонневиль» ’55 или ’56. Он мне больше не нужен, а те люди, у которых я его забрал, его не заслуживают. Он будет хорошо смотреться в твоей коллекции.

— Ты слишком добр ко мне, — говорит он, обходя стол, — я обязательно заберу его, прежде чем его эвакуируют.

Я бросаю яйцо в карман пальто и встаю.

— Мне нужно собрать вещи, так что пора идти.

Мунинн тепло жмёт мне руку.

— Береги мой кристалл, а я приберегу для тебя Митру. Надеюсь, скоро увидимся здесь.

Он машет мне, когда я ступаю в тень возле лестницы…

…И выхожу в затемнённый укромный вход в Музей Смерти напротив отеля. Технически, приближается вечер, но только технически. Солнце не зайдёт ещё три часа, а я очень устал.

Когда я выхожу на солнце, жар пустыни сильно бьёт по мне. Забавно. Я живу здесь большую часть своей жизни, так что едва обращал внимание на жару. Возможно, я чувствую его сейчас, потому что выхожу из прохладной пещеры Мунинна. А может, я замечаю его так же, как человек с раком в терминальной стадии замечает каждый листочек, каждый обрывок песни, каждое дуновение от проезжающей машины и цвет смога над холмами, пока его везут в хоспис.

Когда я возвращаюсь в комнату, Кэнди растолкала и распинала в сторону большую часть сломанной мебели, оставив наполнять расчищенное пространство минималистскую россыпь стульев и ламп.

— У тебя здесь довольно уютно. Словно пронёсся смерч, но не полноценный ураган.

Она носком кроссовки заталкивает пару ножек сломанного стола под груду обломков.